- И с кем же – прохрипела девчонко и упрямо посмотрела прямо мне в глаза.

- Я Андрей Воронцов.

- Ну, это мы допустим уже проходили. Отпустите шею, пожалуйста, - - она мягко убрала мою руку в сторону и фыркнула: - Какой пафосный момент мы только что пережили. Звучало так, будто вы только что приравняли себя к божественному пантеону.

- Правильно звучало. Для многих здесь я и есть Бог.

- Только не для меня.

- Это пока я не захотел.

Спорить с ней было бессмысленно, Барбара. Тогда мне казалось, что любимый ею Бог поставил над девчонкой эксперимент, сознательно дав ей столько спеси в комплекте с упрямством и дуростью. И хохотал, наблюдая с облаков за тем, как Тина набивает шишки тут, на грешной Земле.

Я отошел подальше, принявшись с остервенением собирать необходимые мне образцы. Она попыхтела пару минут и подключилась к работе: сновала между ящиков, пытаясь подсунуть мне то плитку, то кирпичи, то куски паркета. Я демонстративно игнорировал предложенное ею и доставал с полок что-то другое. Наконец я увидел, что она держит в руках нужную мне папку с выкрасами стен. Выругавшись про себя, я протянул руки и забрал у нее образцы.

- Ого! Вам все-таки пригодилась моя помощь! Видите, Алевтина Скобеева - ценный сотрудник, чтобы вы там ни говорили.

- Тин, иди домой. Я справлюсь здесь сам, без помощи ценного сотрудника.

Самонадеянная улыбка мигом слетела с лица девчонки.

- Да, но… - Она принялась озираться по сторонам, будто искала что-то. - Иди уже! Я хочу поработать один. В тишине.

- Может, оставить вам музыку?

- Не нужно, буду представлять, как уволю этого Игоря Андреевича, когда тот вернется на работу. Оставить тебя одну на складе, о чем он только думал!

Я заклеил скотчем небольшой пакет и положил его в общую коробку. Хотелось спать, но приходилось копошиться на вонючем пыльном складе. Тина позади меня снова чихнула и сама себе пожелала здоровья. Хриплый, гнусавый голос выбивали и без того зыбкую почву у меня из-под ног. В очередной раз я посмотрел на девчонку – маленькая и взъерошенная, как воробушек, она вызывала щемящую нежность в сердце.

- Почему не уходишь?

- Я не могу. Там очень… апчхи… темно. И автобусы еще не ходят. И пешком не дойти, очень далеко. А такси до дома сейчас будет стоить целое состояние.

Я раздраженно повернулся.

- И что же ты думала делать? Рассчитывала уговорить охранника подвезти тебя? Не в первый раз, наверное? А может, поэтому его нет на месте? Он подрабатывает таксистом, развозя таких вот наглых барышень по домам?

- Да нет, же. Господи, ну опять вы начинаете злиться без причины. – Она вцепилась пальцами в мою руку. – Никто меня никогда не подвозил, да я бы и не согласилась. Тут есть удобное место для сна, вон, мешки с какими-то тканями, я бы переночевала здесь… апчхи… а завтра смена, встала бы пораньше и подмела полы. Как раз помощь тете Тане, уборщице, у нее артрит…апчхи! А тут простуда эта, не сердитесь на нас, пожалуйста, Андрей.– Я одернул руку, досадливо пряча ее в карман. Слова девчонки звучали убедительно. И до невозможности жалостливо. – И еще, вы сказали про то, что уволите охранника, не надо этого делать, Игорь очень хороший.

Ну вот, секундный благородный порыв сдуло ветром, и на его мечте во мне снова наросла твердая, как глыба, ярость. Больше похожая на ревность.

- Прекрати лезть в мою работу! Твоего Игоря нет на своем месте, и это непростительно. Не знаю, как принято у вас дома, но в Москве за такое увольняют!

- Вы правы. Но ведь я здесь, правильно? Мы договорились, что я обо всем присмотрю, пока он дома.