Так вышло, что прежде Алексей Николаевич не был в этом городе и, несмотря на трудную миссию, глядел по сторонам с любопытством. Странности начались загодя. Последние сорок верст до города сыщик наблюдал еще один рельсовый путь, который тянулся параллельно Александровской дороге. Кондуктор пояснил, что здесь выходит к городу идущая с юга Данково-Смоленская линия Рязанско-Уральской дороги. Изобилие рельсов создавало необычный пейзаж. Лыков вдруг подумал: случись тут крушение, перекрыло бы сразу две артерии. Даже три, поправил он себя. Поскольку перед самым городом в их колею влилась Риго-Орловская дорога. Такую концентрацию чугунки еще поискать…

Первое впечатление от города всегда создает вокзал. Здесь их было аж два, друг напротив друга. Дебаркадеры соединяла ажурная арка с часами посредине. Чистенько и не очень суетно… Приезжий сел в экипаж и сказал:

– В лучшую гостиницу вези, так и быть. Какая у вас лучшая?

– Эдак-то по кошельку, вашество, – тактично ответил извозчик. – Лучшие все по Большой Благовещенской. Чуть не в ряд стоят.

– А самая удобная какая считается? Кошелек выдержит, но уж если платить, так за дело.

– Ну, тогда вам прямиком в «Европейскую». Всего двадцать четыре нумера, шумно не бывает. Ресторан. Только что после зимы открыли сад «Эрмитаж», увеселения всякие тама…

– Вези.

Пролетка тронулась. Через виадук они пересекли многочисленные рельсовые пути и двинули к высокому берегу. Лыков не мог оторвать глаз от красавца собора. Он решил сходить туда, как только позволят дела. Еще какие-то купола, на вид очень древние, мелькнули справа. Извозчик подсказал:

– Самая старая в городе церква, Петра и Павла. Очень ее народ почитает.

– А тот храм, что на горе? Смотрю и не налюбуюсь.

Смолянин повернулся к седоку и польщенно улыбнулся:

– Сам сколь годов езжу, а тоже налюбоваться не могу. Всем храмам храм! А какой иконостас! Липовый резной, невозможной высоты. Чудотворный образ Смоленской Божией Матери Одигитрии. Говорят, когда сто лет назад взяли нас французы, сам Бонапарт вошел в собор в шапке. Не снял, басурманин, показал свою жалкую породу. А огляделся вокруг, ахнул – и сорвал картуз. Во как! Благодать постиг. Вышел зенки в пол, потупивши гордыню. И караул поставил у входа, чтобы, значит, другие нехристи не безобразничали.

– Ты на дорогу смотри, – напомнил ему Лыков.

– А что ей сделается? Вот. У нас храмов благодать как много. Древние и поновее, всякие имеются. Местов других о-го-го. Вы сходите, барин, в Лопатинский сад, погуляйте. Крепость также…

За разговорами они пересекли по железному мосту Днепр и оказались на левом его берегу.

– Во, Богоматерская церковь. – Извозчик указал кнутовищем на белый храм с проездной аркой посредине. – Балкон зрите? Туда, говорят, Бонапарт велел втащить две пушки и сам наводил их, когда стрелял по отступающим русским войскам. Бесовское отродье! А верно говорят, что у него, когда помер, доктора хвост обнаружили?

Алексей Николаевич заверил возницу, что хвоста у Наполеона не было. Но тот, кажется, не поверил.

Гостиница «Европейская» оказалась вполне комфортабельной, да еще и наполовину пустой. Ковры в коридорах заглушали шаги. В номере – ванна и телефон. Гость взял комнату на втором этаже, окнами на Пушкинскую улицу. Привел себя в порядок с дороги, надел мундирный сюртук со старшими орденами и отправился к губернатору.

Алексей Николаевич познакомился с Кобеко в 1904 году, когда дознавал кражу чудотворной иконы Казанской Божией Матери[21]. Дмитрий Дмитриевич был тогда казанским вице-губернатором и как мог, помогал сыщику. Чуть не на глазах Лыкова Кобеко стал жертвой покушения. Спасся он лишь потому, что одна из двух брошенных в него эсерами бомб не взорвалась. Администратора контузило, осколок вырвал кусок щеки, но в целом он легко отделался… Карьера его после этого пошла в гору, он был назначен сначала тульским губернатором и вот теперь командовал Смоленском.