А он… Ему было так легко обманывать себя. Повторяя изо дня в день, что он ее спасает. Мессия с черными крыльями падшего ангела, убедивший себя в том, что жаркое пламя и черный дым преисподней, – всего лишь спецэффекты в развлекательном центре Эдема. Что боль и ломка близкого человека, чей свет не погас даже под жестоким прессингом, – исцеление души. Что он вовсе не кормит своего внутреннего Зверя, а медленно его уничтожает отравленными кинжалами обреченной нежности…

И лишь в моменты просветления, когда тьма отступала, позволяя одержимости (и безумному желанию рвать, терзать, уничтожать и снова возрождать) отдохнуть перед следующим рывком, он был честен с собой.

Честен в том, что жаждет забрать ее душу. Сделать зависимой от своей воли и желаний. И даже находил оправдание этому сумасшествию.

Она забрала его сердце. Как ее теперь отпустить? Это суицид.

А он никогда не был альтруистом. Даже сейчас, ломая ее крылья, пытаясь погасить ее свет, он повторял, словно сатанинскую молитву на транслите, одно и то же: «Я сделаю тебя сильной. Я заберу тебя на небеса. Я подарю тебе бескрайнюю тьму нашей вселенной».

О том, что в этих обещанных глубинах космоса звенит натянутой струной ледяная, мертвая пустота, он тогда еще не знал…

2. Глава 1

Этот город умеет просыпаться очень рано.

Предрассветные январские сумерки унылы и неприветливы. В них нет ничего романтического. Нет той уникальной тишины, свойственной меньшим по численности городам в это время суток. Не найти безлюдного уголка, так недостающего в последнее время. Ничто не в состоянии сделать промозглое утро харьковской зимы не таким депрессивным и серым.

Если бы выпал снег, так задорно, как в детстве, скрипящий под подошвами сапог, ударил мороз, который щиплет щеки, создавая естественный румянец, а от теплого дыхания кончики ресниц покрываются жемчужным инеем! Можно было бы закрыть глаза и представить, что ты вновь в сказке. Увы, это невозможно – вокруг слякоть, грязь. Снег найдешь разве что за городом, и то не факт.

Не так давно отгремели новогодние праздники. Ничего не напоминает больше о тех днях, наполненных предвкушением, знакомым всем людям независимо от возраста. Из года в год в это волшебное время ждут чуда даже самые заядлые скептики. Но проходит праздник, который для некоторых длится с 31 декабря по 14 января, и каждый осознает одну простую истину: нас опять кинули. Причем кинул абстрактный "кто-то", а не собственное воображение, зеленый змий или непростительная детская наивность.

Эти обрывочные мысли успевают пронестись в еще не окончательно проснувшемся сознании Аси Евтеевой, пока на плите закипает расписной чайник со сломанным свистком. Рисунок в виде сочной земляники на эмалированной поверхности весь в едва заметных сколах. Выглядит так же грустно, как и пейзаж за окном. Как и вся ее жизнь за последние лет десять. И - она уже давно с этим смирилась - впереди такие же года одиночества и отчаяния.

На сковороде шипит яичница. Два разбитых на горячую поверхность яйца. Когда-то Ася покупала забавные формы в виде сердец и звезд, чтобы придать банальному блюду вид практически ресторанной подачи. Кулинарные книги были затерты до дыр, все рецепты с их страниц неоднократно опробованы и усовершенствованы. Так хотелось надеяться и верить, что подобное рвение оценят по достоинству, раз уж ее саму привыкли ни в грош не ставить. И она поверила в то, во что хотела верить.

Тогда еще не было у нее той работы, что сейчас. Интересной, требующей сил и свободного времени, надо признать, но творческой, что с лихвой компенсировало все эти трудности. Нет, это не означает, что она, Ася, могла позволить себе сложить руки и наслаждаться ролью домохозяйки. Вовсе нет.