И эта страсть нас действительно захватила. Настолько, что всем остальным мыслям не осталось места. Как будто мы вернулись в прошлое, где все было хорошо…

Но все длилось так недолго... Тело еще вибрировало от наслаждения, когда Денис, коротко мазнув губами по моей щеке, распрямился. Поправил одежду и отошел, задумчиво остановившись у окна.

– Извини, не сдержался. У нас так давно не было ничего. Понял сегодня, что постоянно думаю об этом. Все время хочу тебя.

В глазах защипало. Я почувствовала себя шлюхой, которой только что заплатили за оказанные услуги. Вот только, случись это на самом деле, я могла бы швырнуть деньги ему в лицо. Но даже такой возможности не имела. Выпрямилась, поднимая джинсы с пола, но не трудясь одеться. Как вообще возможно, чтобы наслаждение так быстро сменилось горечью, разъедающей всю внутренность?

– Слушай, закажи себе пиццу или что-то другое на ужин. Нет настроения готовить, – и, не глядя на мужа, развернулась и ушла в спальню.

12. Глава 11

Мы с Лавроненко сидели в небольшой кухне рядом с комнатой отдыха. Вызовов пока не было, и остальные ребята, пользуясь временным покоем, расположились перед телевизором.

– Вот видишь, – я кивнул на упаковки из KFC, лежащие перед нами на столе. – что я вынужден есть. Вместо домашней еды. Разве нормальная жена допустит такое?

Саня пожал плечами, отправляя в рот очередной кусок наггетса.

– А мне кажется, ты ищешь проблему там, где ее нет. Мне, например, нравится эта вредная еда. Да и Оля не против иногда так перекусить.

– Вот именно, что иногда, – хмуро кивнул я, вспоминая вчерашний вечер. Пицца, которую привезли довольно быстро, показалась мне безвкусной. Вот что Катю не устроило на этот раз? Нам же было хорошо вместе. Я знал это абсолютно точно. Чувствовал, как откликается ее тело, и понимал, что она не притворяется. Был уверен, что наше рандеву на кухне мы продолжим за вкусным ужином, а потом отправимся в спальню. Так что оказалось не так?

– Ты уверен, что не хочешь обо всем с ней поговорить?  – уточнил Саша.

– Не хочу, – подтвердил я. – Вообще ничего больше не хочу. Если она собирается подать на развод, пусть.

Друг задумчиво хмыкнул. 

– Развод – сложная штука.

– Можно подумать, мне сейчас легко.

– А почему должно быть легко? Кто тебе это внушил?

– Не понял, – я поднял глаза на Лавроненко.

– С чего ты взял, что строить отношения – это легко?

– Ой, не начинай, – я поморщился. – Ты еще напомни мне про обещание любить друг друга в  горе и в радости. Но такие обещания только в фильмах дают.

– Вот как? – Саня приподнял бровь. – То есть, если в загсе ты не произнес сокровенных слов, то они уже и не значат ничего?

– Это точно не про нас.

– А кто виноват в том, что это стало не про вас? – тихо спросил друг. – Слушай, Дэн, я не узнаю тебя. Никогда не считал тебя трусом, но сейчас никакого другого определения не приходит на ум.

– Что? – я возмущенно уставился на него. – Ты меня трусом сейчас назвал?

– Но ведь так и есть. Ты настолько боишься быть обиженным, что не можешь позволить себе заботиться о собственной жене.

– Я не боюсь! – одна только мысль об этом претила мне. – Мы любили друг друга раньше, когда только поженились. А теперь… теперь все изменилось. Мы с ней слишком разные.

– Это объяснение подошло бы для подростков, но не для двух взрослых, умных людей. Ты хотя бы пытался все исправить? Понять ее? Услышать то, что она хочет сказать?

– Да ничего она не хочет! – в сердцах воскликнул я. – Мне иногда кажется, что ей вообще на меня наплевать.

Саша покачал головой.