– Сколько? – спросил Кароль отрывисто.

– Что?

– Сколько ты хочешь? – достал телефон, быстро загрузил интернет-банкинг. – Сколько ты хочешь получить за то, чтобы перестать говорить, будто я тебя изнасиловал?!

– По-вашему, я только ради этого и говорю?! Чтобы денег стрясти с вас побольше? – спросила я.

Даже на возмущение сил не хватило.

В груди будто начал гореть уголь, тлея, и прожег огромную дыру, через которую было видно все…

– Я просто никого… никогда… ни одну девушку… к сексу не принуждал. И не собираюсь. Да, я залез под одеяло, обнял красоточку. Она была голая, она поерзала попкой вот здесь… – пошло подвигал бедрами Кароль. – И текла киской. Что еще нужно? Это и есть согласие. Молчаливое согласие. Все. Не было изнасилования. Ты была отзывчивой, ластилась, кончала! А еще раз так скажешь…

– То что? – вздернула подбородок повыше. – Что вы сделаете?

– Вычеркну тебя из своей жизни так, будто и не существовало.

– А вам… Вам в голову не приходило, что сейчас я хочу того же самого?! Просто забыть, что вы – есть. Нет, даже больше! Сейчас я бы хотела никогда… никогда вас не встретить!

– И ты бы замерзла. На улице. Померла от голоду. Неужели это лучше, чем то, что у тебя есть сейчас? Очнись, деточка. У тебя головокружительная карьера, ты живешь в самом центре, на тебе шмотки, как у жены какого-то рублевского царька, ты ешь в лучших ресторанах, ты… Ты сколько стран за эти годы увидела? И все благодаря мне. Вот не надо говорить, что я не умею быть благодарным. Я тебя приблизил к себе. Доверял, а ты…

– А я тоже вам доверяла. На каком-то подсознательном уровне. Понимаете? Мозг был в отключке, но в глубине души я и не подумала, будто вы способны меня…

– Скажешь еще раз слово на «изна…», я буду считать это оскорблением.

– Вы обманули мое доверие. Учитывая все обстоятельства, я больше не могу на вас трудиться, – произнесла я.

Никогда не ревела, но сейчас захотелось.

Машина остановилась на светофоре.

В салоне лимузина воцарилось тяжелое, гнетущее молчание. Мне всегда было комфортно с Каролем, но сейчас я была готова бежать, куда глаза глядят.

От тягостных мыслей немного отвлек входящий телефонный звонок. Я схватилась за этот звонок, как за спасительный круг.

– Слушаю!

– Аделина! Это Всеволод! – произнес взбудоражено голос мужчины. – Как я рад тебя слышать… Ооо…

– Что стряслось? Мы только вчера виделись.

– Как ты? Как состояние?

– Почему ты спрашиваешь?

– А ты не в курсе? Массовое отравление в клубе. Детокс-водичкой, блин. Не только ты ее пила, одну девушку вообще не откачали в реанимации, представь. Там… Там всех опрашивают, менты! В общем, треш! И я до тебя дозвониться не мог, подумал… – голос прервался. – Чуть сердце не лопнуло. Аделина. Я пока своими глазами тебя не увижу, не успокоюсь.

– Вот, значит, как. Спасибо, что сказал, Сева. Это очень кстати. Извини, у меня на сегодня дел полно. Я позвоню тебе позднее.

Кароль повернулся в мою сторону, глаза замерцали.

– Это кто?

– Вот и открылась тайна детокс-водички. В клубе массовое отравление. Кого-то даже не откачали. Проводят расследование.

– Все равно пусть поищут бутылку. Я проведу собственное, независимое расследование, – упрямо мотнул головой Кароль. – Послушай.

Не знаю, не хотелось мне его сейчас слушать. Видеть. Касаться. Даже дышать рядом с ним стало неуютно.

Я ощутила себя маленькой девочкой, которой хотелось только одного – спрятаться ото всех под одеялом и верить, что оно спасет. Только вот я знала, что не спасет. С детства знала. Поэтому задушила в себе это жалкое чувство.