Что, бля*ь?! Что он вообще говорит?! Как такое возможно? Да что же Адам за чудовище такое?! Границ совсем не знает? Как можно было додуматься до подобного? Как можно было осмелиться сделать такое? Это же память. Память! Он же мог стереть не только меня, но и всё остальное, не оставив от Ники ничего, что делает её собой.

Так… Стоп! Вот на этом моменте нужно притормозить. Что-то тут не вяжется в рассказе блондина.

– Ты явно в чём-то ошибся, Крис. Николина помнит меня. Это точно. Она узнала меня вчера в первую же секунду, как увидела. Да и на побитую, несчастную бедняжку она не была похожа. Скорее на довольную своей жизнью модель, которая без ума от Харта. Я сам это видел. И слышал. Ошибки быть не может, — уверенно сообщаю я, вновь донельзя путаясь в информации.

– Она такая, потому что твоя девушка крайне необычный экземпляр, Остин. Из-за страха забыть тебя ей удалось врубить свой защитный механизм по полной и спрятаться за ним, оставив Харту лишь свою оболочку. Николина сохранила все воспоминания о тебе за своими необъяснимыми «стенами», поэтому она помнит тебя. И по этой же причине она смогла смириться с новыми условиями жизни и стать той, кого хотел в ней видеть Адам — холёной шлюхой, искренне желающей выполнять свою работу. Но это не она. Не твоя Николина, а некто другая, которая помогает ей пережить весь контракт с Хартом.

Мне кажется, в более ошарашенную статую, коей я сейчас являюсь, превратиться уже невозможно. Я в полном ауте. Даже слов не нахожу. В мозгу тотальный сбой системы. 

– Уверен, тебе не составит особого труда быстро переварить эту информацию. Ты же всегда знал, что она тоже необычная, так ведь? – вопросительно изгибает одну бровь Крис, стопроцентно подтверждая мою вспыхнувшую чуть ранее догадку о том, что ему известно и о моей способности тоже. И лишь это помогает мне отмереть и прийти в себя.

– Откуда ты всё про всех знаешь? Обо мне? Об Адаме? О Николине? Да ещё и во всех подробностях? – стреляю в него пристальным взглядом.

Лицо расслабленно, эмоции продолжают быть нейтральными. Ни одного намёка на волнение при попытке соврать. 

– Я умею искать информацию, когда мне что-то очень нужно.

– И как ты всё нашёл?

– У меня были достоверные источники.

– И ты не хочешь мне сообщить — какие? 

– А это имеет значение? 

– Безусловно. Как я могу верить тебе? Вдруг ты просто выдумал всё это? 

– Ну я же не выдумал твою эмпатию. Она реальна, – ухмыляется он.

– Как ты узнал? Следил за мной?

– Да, – как ни в чём не бывало признаётся он.

– Давно?

– С момента, как ты вычислил моих людей в компании.

– Почему раньше не связался со мной?

– Подходящего момента не подворачивалось, да и мне было необходимо быть уверенным в продуктивности нашего сотрудничества. 

– И теперь уверен?

– Как никогда прежде.

– А что насчёт остального? Откуда тебе известна вся история Адама и Ники?

– Я нанял человека добыть всю информацию не только на тебя, но и на них, а после мне несказанно повезло подслушать разговор Роберта Харта со своим вторым сыном, с которым он поделился историей Адама. 

– Надо же! И как же ты умудрился подслушать? Не думаю, что они на улице в кафе о таком во весь голос беседовали, — с недоверием высказываюсь я, хотя чувствую, что блондин не соврал мне ни в одном слове. 

– Нет, не в кафе. А в их фамильном особняке в Рокфорде.

– И как ты туда проник, мне интересно знать? 

– Мне и не нужно было проникать. Я там живу. 

Мой непонимающий взгляд кричит о необходимости услышать пояснения громче любых слов. 

– Я помощник Роберта во всех его делах в недавно созданном им благотворительном фонде. На старости лет он помешался на помощи другим, что вынуждает меня работать с ним днями напролёт, поэтому в целях экономии времени и для удобства давно переехал жить к нему.