– Нет, все нормально, – кокетливо сказала она. – А ты чем занимаешься?

– Я это…

Началось. На самом деле Лешка решительный, это если касалось каких-то других вопросов. С ходу мог решить любую проблему, но как дело доходило до свидания, он начинал эту тягомотину – я это… может… а что если… ты как… Вот и пойми, чего ему надо. Наташа, конечно же, понимала и помогала.

– Хочешь встретиться?

– Да, может, поужинаем?

– Я собралась к Ритке…

– Ну ладно, тогда в другой раз.

Ну что он за человек?

– Ты можешь присоединиться к нам. Если не занят, конечно.

Прощай, гордость.

– Для тебя я всегда свободен.

Ооо! В нем иногда просыпается самец? Он удивил ее.

– А что же ты тогда вчера не приехал?

Зачем она спросила? Наташа хотела, чтобы он не знал о том, что она его ждала. Конечно, только до того момента, как погас свет. Потом она просто о нем забыла. Не до него было.

– Работа. Мы в Химках баннеры развешивали, задержались. Освободились к полуночи, вы уже к этому времени разошлись, наверное.

В это время веселье только началось. Вслух это она не сказала. Это была самая неприятная, жуткая пятница из всех, что пришлись на ее век.

– Нет, мы еще были у Кати. Болтали о всякой ерунде.

Как-то фальшиво вышло, но, похоже, Леша не заметил этого.

– Что-то вы Катюшу уболтали совсем. Я ей, как и тебе, не мог дозвониться, вот и подумал, что что-то случилось. А она спит, наверное.

Тревога больно кольнула в груди.

– Ага, спит.

А почему, собственно, нет? Она, если бы ее не задержали на работе, так же сейчас завалилась бы спать. Остальные ребята тоже. Игра в прятки их вымотала. Психологическая нагрузка давала о себе знать. Когда сталкиваешься с неизвестным, наверняка так и происходит. Больше Наташа не собиралась это проверять. Такая встрясочка была, что ей босой мальчик уже на улице мерещился при свете дня.

– Ну, во сколько ты будешь у Риты?

Копылова очнулась. Мальчик, читающий считалку, исчез. Черт знает что. Если она его увидит еще раз, может сойти с ума.

– Что? – спросила Наташа.

– Я говорю: за тобой заехать или встретимся у Марго?

– Давай у нее. И не называй ее Марго. Ты же знаешь – ей это не нравится.

– Хорошо, как скажешь.

Наташа не была уверена, расслышал ли он последнее предложение. Его ответ мог относиться как к «давай у нее», так и к запрету на имя Марго. А могло и ко всему сразу. Она не стала уточнять, просто сказала, что будет на Таганке через час, и положила трубку. Достала бутылку мартини, покрутила ее в руке. Детский смех, донесшийся со двора в открытое окно, заставил ее вздрогнуть.

– Нет, одной бутылки мартини сегодня явно будет мало, – сказала она и нервно хохотнула.

Детский смех потонул в шуме столичных улиц.

Одинцова начало беспокоить собственное здоровье. Увидеть то, что никто не видит, и не увидеть то, что видят все. Не у каждого так получится. А у кого это получалось, сейчас лежат в Кащенко. И главное, ни с того ни с сего. Пацан в оранжевой футболке, необитаемый двор и быстрое перевоплощение всего этого в нормальный двор, пусть и чужой, и появление людей, одетых по сезону. Откуда это? Откуда это дерьмо взялось? Болезнь не появляется внезапно. Она должна прогрессировать. То есть прыщик, если его не лечить, становится фурункулом, бронхит, если запустить, перейдет в воспаление легких. Он должен был заметить. Должен. Но ни черта не заметил. После разговора с Наташей он успокоился. Одинцова уже мало беспокоило, где она была. Главное, что сегодняшний вечер они проведут вместе, пусть и на глазах их подруги.

Первая любовь, она же и единственная, никуда не делась, не прошла вопреки прогнозам школьных друзей. Одинцов любил Наташу с пятого класса, но почему-то ей об этом сказать он боялся. Теперь-то он понимал, что вокруг не дураки и все сами понимают, но все равно подойти и признаться он не мог. Как пацан, ей-богу. Но сегодня было какое-то непреодолимое желание признаться. А если она отвергнет его? Он думал об этом. Все время думал, и, скорее всего, это и была основная причина его «ступора». Сегодня он хотел все разрешить.