Бармен пожал плечами.

– Не знаю, я такого не слышал.

– Неудивительно, – произнесла брюнетка. – Вы небось сами в году этак восьмидесятом родились. А про то дело в советских газетах, как вы понимаете, не писали.

– В восемьдесят первом, – уточнил «жрец стойки», выставляя четыре чашки свежесваренного кофе.

Брюнетка положила купюру и продемонстрировала разрешение на съемки, подписанное владельцем сети кафе.

Съемочная группа перекусила и тут же приступила к работе. Потомственная шаманка завывала, била в бубен, обходя помещение кафе. Закатывала глаза к потолку так, что оставались видны только белки.

– Вижу, вижу… – причитала она, – острие, все девушки, девушки… нет, почему я бороду вижу?.. да это молодые люди с длинными волосами… одежда порвана, кровь…

Со стороны улицы возле витрины кафе собирались любопытные, наблюдая за священнодействием. Оператор с камерой крутился возле ясновидящей.

– Бумажки хрустят… звон, звон слышу… это монеты, деньги… вон туда… – И шаманка двинулась по служебному коридору. – Свет, свет вижу…

Съемочная группа втянулась за ней в узкий коридор, вспыхнула лампа подсветки на камере. Брюнетка с барменом шли следом. Молодая женщина тщательно осматривалась.

– Темновато у вас здесь. Если объект для шоу подойдет, придется освещение добавлять.

– Первый раз вижу так близко, как телевизионщики работают, – отозвался бармен.

– А вы согласитесь участвовать в шоу? Сыграете своего предшественника в реконструкции событий.

– А можно?

– Конечно. Если главному продюсеру сюжет покажется интересным. Мы же пока предварительное обследование объекта проводим и кастинг. А там все генпродюсер решает. Ключ от служебного выхода дайте, пожалуйста, – распорядилась брюнетка, когда шаманка остановилась возле закрытой двери, ведущей во двор.

Пока бармен искал ключ, брюнетка открывала двери подсобок, заглядывала туда, светила фонариком во все потайные уголки, водила портативным металлоискателем.

– Черт, и здесь нету, – шептала она.

Съемочная группа оказалась на пустыре, туда же перекочевали и любопытные, слышалось перешептывание:

– Шоу снимают.

– Потом на столичном телевидении покажут.

– Пусти, я так встану, чтобы в кадр попасть…

Неподалеку от пустыря остановилась милицейская машина. Майор Кожевников, приспустив стекло, подозрительно рассматривал телевизионщиков.

– Какого хера эти клоуны тут объявились? И чукчу еще какую-то притащили… Прапор, сходи в разведку. Это ж твой участок.

Одутловатый прапорщик выбрался из-за руля. Нахмурив брови, направился к телевизионщикам. Подойдя к брюнетке, отдал честь. Кожевников издалека напряженно следил за их разговором, нетерпеливо крутя в руках милицейскую фуражку. Наконец, одутловатый прапор вновь забрался в машину.

– Ложная тревога, товарищ майор, – доложил он с широкой улыбкой дебила. – «Сражение экстрасенсов» снимают. Кастинг. Ясновидящая параллельное расследование проводит.

– Понятно. Ты чего лыбишься? А если они из-за той самой бабы приехали? И их чукча с бубном в своей голове увидит, к примеру, как ты ее трахаешь, а?

– Не-а, товарищ майор. Та баба прокурорская – админ тут ни при чем. Они по другому делу. Тут в семьдесят пятом на пустыре бармена грохнули и выручку забрали. А грабителя не нашли. Вот шаманку и привезли. Мне еще предложили потом в шоу сняться. Ну, в реконструкции событий. Та бабенция, она у них администратор, сказала, что форму советскую выдадут. Мол, я киногеничный, и лицо у меня характерное, типичный милиционер. Так что можно ехать. Я ж говорю, ложная тревога.

– Семьдесят пятый… – задумался Кожевников. – Хрен с ними. Я тогда еще в школу ходил.