Но по поводу одной извилины она явно оказалась неправа. Отчёт-то он сделал правильно, тогда как опытная Люба налепила ошибок. И вообще, вёл себя с ней совсем не так, как остальные. Не трепетал, не лебезил, не угодничал.

А ещё она старалась не думать о том, как он смотрел на неё. Этот его взгляд шёл вразрез с его словами, со всей этой ситуацией. Неважно, что он там говорил, но смотрел он на неё так, как никто не смотрел.

Елена Эдуардовна и сама не могла понять, почему мыслями всё время возвращалась к этому коротенькому эпизоду. Ведь ровным счётом ничего не произошло. Однако несколько раз за выходные ловила себя на том, что прокручивает эти несколько минут в голове: вспоминает его голос, почти как наяву снова видит тяжёлый взгляд тёмных глаз, и против воли ощущает в груди волнение, да ещё и улыбается чему-то. Глупость какая.

9. 8

В понедельник утром Елена Эдуардовна, въезжая на парковку, с удивлением обнаружила, что сегодня она не первая. Кто-то на белом спортивном опеле уже опередил её.

Припарковавшись, она вновь с интересом посмотрела на родстер, гадая: «Ну и кто у нас такой жаворонок?».

Хозяин опеля, согнувшись пополам, что-то искал в салоне. Затем выпрямился, захлопнул дверь и обернулся. Батурин. Надо же!

Их взгляды скрестились, её – сначала любопытный, затем удивлённый, а спустя несколько секунд уже привычно насмешливый; его – сначала чуть растерянный, а потом… оценивающий, пристальный. Очень мужской такой взгляд, от которого в животе слегка щекотно.

Затем Батурин нахмурился и отвернулся.

– Доброе утро, Андрей Викторович, – любезно поздоровалась она.

– Доброе утро, – ответил он без особой радости.

До центрального входа, а это добрых триста метров, они шли рядышком. Он шагал молча – сама серьёзность и сосредоточенность. А она искоса поглядывала на него всё с тем же любопытством.

Интересный он тип, рассуждала она про себя, удивляясь. После такого яркого прошлого податься в незаметные клерки. Сменить незаурядную, насыщенную жизнь на беспросветную рутину. Хотя с его связями он может и тут взлететь со временем, но всё равно на таком поприще ни оваций, ни бешеных гонораров, ни народной любви ему не снискать. Может, ему оно и не надо? А что надо тогда? Да, была травма. Но вот так посмотреть – он даже и не хромает.

В футболе Елена Эдуардовна абсолютно не разбиралась. Весь её спортивный интерес ограничивался степпером да эллипсоидом, ну и редкими вылазками в бассейн. Но в эти выходные она перечитала по теме уйму статей в интернете и заинтересовалась своим новым сотрудником ещё больше. Хотя о нём удалось найти не так уж много сведений, да и то, что нашлось – материал довольно старый.

И тем не менее кое-какое представление сложилось. Сейчас ему двадцать восемь, хорош собой, небеден, вкусил успех, но при этом ни капли фанаберии. Не задаётся, не важничает, простой такой, как парень из соседнего подъезда. Даже вон клушам из своего отдела помогает.

– А вот вы в пятницу сказали, – вдруг прервал он молчание, – что Любе это с рук не сойдёт. Ну… то, что я отчёт за неё сделал. Сказали, что этот её косяк был последний. Вы уволить её хотите?

Елена Эдуардовна неожиданно для самой себя испытала лёгкое раздражение.

– Есть такая мысль, – холодно ответила она.

– Ваше право, конечно, но… это же мелочь. Разве за такое увольняют? У неё возникли неотложные семейные обстоятельства, такое с каждым может случиться. Она не могла остаться и доделать. Поэтому я и вызвался. Хотел выручить, а, получается, подвёл.

Нашёл кого жалеть, хмыкнула она про себя.