– Артефакт связи, – мрачно сказала я, глядя на его мобзеркало. Ишь ты, последняя модель. – Раскладушка, насколько вижу. В фирменном салоне брали?

Хорошее в этой лечебнице жалование, раз сотрудники могут позволить себе магтехнику такого уровня.

– Когнитивные функции не пострадали, – сделал вывод лекарь, пряча мобильник обратно в карман. – Только долговременная память. Не волнуйтесь, мадам Лунар, рано или поздно вы все вспомните.

– То есть эта дура забыла даже, как ее зовут?!

Фу, какой противный голос у молодой козы. Высокий, резкий, капризно-писклявый. И смотрит еще на меня, будто я ее туфлей в навоз наступила. Хорошо руки больше не распускает. А то ведь за мной сдача не заржавеет.

Дальнейшая суета прошла как в тумане. Я опомнилась только в экипаже, сидя с похожей на кастрюлю розовой сумочкой в руках напротив двух гарпий.

Сумку мне выдали при выписке, заявив, что она моя. Как меня угораздило купить подобную безвкусицу? Платье тоже отвратительное, рюшечно-кружавчатое, и тело к таким высоким каблукам не привыкло. Ничего не понимаю!

Но в сумке были документы, по которым меня и опознали…

Экипаж тронулся с места, а я достала удостоверение личности, секунду любовалась магическими голограммами подлинности и только потом решилась заглянуть под обложку.

С магоснимка на меня смотрела… я. А еще там значилось, что этот документ выдан Ниджен Лунар, урожденной дочери семьи Яньзита.

Приехали…

– Мама, ты только посмотри! – Резкий голос молодой козы перебил мои мысли. – У нее лицо еще тупее, чем обычно! Зачем мы ее забрали? Оставили бы эту дуру в лечебнице, желательно навсегда! Братик не обязан оставаться в браке с сумасшедшей!

Я наконец оторвалась от собственных документов и подняла тяжелый взгляд на молодую фурию. Почему тяжелый? Он у меня всегда такой, когда хочу кого-то убить, но нельзя…

Хм, то есть не все окончательно позабыто? Про взгляд, например, помню.

– Как вы сказали вас зовут, дамочки?

– Что за наглость, как ты обращаешься к старшим родственницам! – тут же распушилась первая гарпия, похожая на золотисто-белую пуховую курицу.

Такая же важная, медлительная, спесивая… пока перо из жопы не выдерут. Тогда сразу начинает отчаянно возмущаться, заполошно кудахтать и прыгать на месте, словно мяч на резинке. Как сейчас.

Вот только зря она о родственницах во множественном числе. К ее возрасту у меня претензий не было, а вот вторая гарпия с виду совсем недавно порог совершеннолетия перешагнула.

– Разве она старше меня? – Я еще раз на всякий случай заглянула в свое удостоверение, потом смерила взглядом козу. – Не похоже.

– Ты всего лишь невестка в моем доме! – Курочка пыжилась из последних сил, того и гляди лопнет. – Фирин моя дочь, по праву…

– А у меня справка есть. – Я помахала папкой с бумагами из лечебницы. – Старший лекарь предупреждал вас, что со мной надо обращаться очень бережно. Иначе я выдеру вашей дочери все волосы и поставлю фингал под глазом. А люди скажут, что это вы меня довели!

Про «люди скажут», признаться, я просто так ляпнула, к слову. Но судя по тому, как изумленно раскрылся накрашенный нежно-розовой помадой клюв, попала в точку.

– Мама! – вскрикнула коза, даже подпрыгнув на сиденье. И я не удержалась: потянулась и легонько хлопнула ее папкой с документами по макушке.

– Не кричи, будь добра. От твоего визга у меня снова начинает болеть голова.

Девчонка застыла, глядя на меня остекленевшими глазами. Курица обморочно и едва слышно закудахтала. А потом схватилась за свое мобзеркало и начала отчаянно что-то строчить.