Кива заплакала.

– Я знаю, знаю, знаю… – проговорила она.

– У тебя есть дом, – сказала Тесс. Гнев понемногу ее отпускал, но все же она продолжала: – У тебя есть папа, мама и брат, и твой дом там, где они. Ты понимаешь меня?

– Да. Да. Да.

Кивины слезы падали на страницы забытой книги.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Тесс. – А теперь иди ко мне.

Они обнялись, извиняясь и повторяя, что любят друг друга, и я подумал: она классная мать. По временам Тесс бывала с детьми гораздо строже, чем я, но я знал, что она не может видеть, как они плачут.

Пока девочки обнимались, Рори посмотрел на меня и приподнял брови, как бы говоря: «Хорошо, что мы не стали вмешиваться и дали им самим разобраться».

– Англия никуда не денется, – говорила Тесс, укачивая Киву и вытирая ей слезы. – Когда мы приедем в гости, вы с Эмбер по-прежнему будете друзьями. Но наш дом теперь здесь, правда?

Она посмотрела на меня. Снаружи доносились звуки ночи: далекий рокот длиннохвостой лодки, пчелиное жужжание мотоциклов, шелест ветра в листве казуарин. Я осознал, что Тесс ждет ответа.

– Правда, – кивнул я.

Прорицатель ошибся: тьма была не в одном шаге.

Но она приближалась.

Когда ветер бывал достаточно силен, чтобы шевелить верхушки деревьев, красная спутниковая тарелка на крыше соседского дома хлопала, как сломанная дверь. Мы с женой стояли у окна спальни и смотрели на нее сквозь натянутую на раму сетку от комаров.

– Ты не можешь как-нибудь ее закрепить? – спросила Тесс. – А то сами Ботены – люди пожилые.

Красная антенна продолжала раскачиваться взад-вперед.

– Ты же знаешь, что могу, – ответил я.

Я подумал об инструментах, которые нашел у задней стены сарая. Их было немного, но много мне и не понадобится.

– Это опасно не только для них самих, – добавила Тесс. – Это опасно для нас. Опасно для детей.

Сарай был по-прежнему забит бутылками с водой – я подозревал, что нам ее хватит на всю оставшуюся жизнь. Однако у задней стены, на маленьком, заляпанном краской верстаке я нашел то, что искал: дрель, ключ-трещотку, тюбик с силиконовым герметиком и несколько дюбелей разных размеров. Дрель покрывал ржавый налет, но когда я воткнул ее в розетку и включил, она заработала. Тесс наблюдала за мной с порога сарая. Подошли Кива и Рори с «Оксфордским детским атласом» в руках и встали рядом с матерью.

– Лестницы нет, – сказал я.

– За углом их дома есть стремянка, – сообщила Тесс. – Тебе ее хватит?

– Хватит.

Со стремянки я увидел, что вода повредила скобу, держащую ногу антенны. Но главное, кронштейн был затянут слишком туго, поэтому тарелка и билась о крышу во время сильного ветра. Я посмотрел вниз, на маленькую группу у подножия лестницы, к которой успели присоединиться господин и госпожа Ботен.

– Что за умелец устанавливал эту антенну? – спросил я. Улыбнулась только Тесс.

Даже с моими старыми поломанными инструментами работа оказалась несложной. Я разобрал всю конструкцию, просверлил четыре новых отверстия для кронштейна, надел на него скобу и закрепил ногу, на которой держалась тарелка. Затем попросил проверить, работает ли телевизор, и они всей толпой вошли в дом. Назад вернулись только взрослые. Я представил, как мои изголодавшиеся по телевидению дети жадно переключают каналы, а забытый атлас мертвым грузом лежит у них на коленях.

Тесс подняла оба больших пальца:

– Отлично!

Когда я спустился со стремянки, господин и госпожа Ботен тихо переговаривались между собой – наверное, совещались, не попытаться ли мне заплатить. Старый таец посмотрел на меня, я посмотрел на него, и он не стал предлагать мне деньги. Я был этому рад.