Алексей повернулся к Омаеву:

– Руслан, срочно доложи в командный пункт об атаке на мост. Нужна поддержка из бронетехники. Тридать седьмой экипаж остается на высоте, прикрывать проход.

Младший сержант удивился:

– Оставим один экипаж здесь? В две машины на прорыв?

– Да, придется, больше пока некому прикрыть дорогу. Будет простреливать с фланга, если немцы на мост сунутся, – Алексей уже переключился на частоту управления. – Двенадцатый, отступай к повороту, тридцать седьмой, остаешься на позиции до распоряжения штаба. Мы уходим дальше.

Он не слышал в эфире, как вздохнул Василий Иванович. Ведь вместе с ротным командиром уходил навстречу немцам и его пасынок, вернее, приемный сын Коля Бочкин, ставший за годы войны родным. Обещал он Любе, что сбережет пацана, и поэтому привык прикрывать того ото всех опасностей. Сейчас приказ командира его оставил на защите тыла, а Колька, суровый и сосредоточенный на своем новом посту командира танкового отделения, направит свою тридцатьчетверку прямо в сосредоточение немецкой силы. Он все-таки не выдержал… В нарушение всех правил, прошептал в ларингофон:

– Коля, сынок, Коля, ты осторожно, прошу тебя. Ради матери, ради меня, аккуратно! – он слышал во время контратаки в эфире слова Соколова, вопреки которым Бочкин все же полез под выстрелы. Поэтому теперь просил парня поберечься.

– Хорошо, и ты, дядь Вась, тут не пускай фрицев, – раздался ответ.

От родного голоса разлилась в груди теплота, старшина молча кивнул – ни одного танка он не пропустит на мост, не даст фашистам вернуться и начать теснить с отвоеванной земли. Т-34 откатились от моста, куда возвращались пехотинцы с оружием. От толпы отделился невысокий плотный мужчина с рукой в бурой от крови перевязи. Лейтенант Соколов высунулся из люка:

– Командир взвода Соколов. У меня задание прорваться через линию немецких сил, в деревне осталась рота стрелков. Вы из Ивановского к переправе вышли?

– Капитан Кузнецов. Да, снайперы, последними в эшелоне шли, – командир отряда пехотинцев попытался взобраться на броню, но ему мешала раненая рука.

Алексей спрыгнул вниз:

– Расскажите, как дело было. Что сейчас, какая ситуация? В штаб докладывали?

Бледный от потери крови мужчина медленно кивнул, все вокруг плыло словно в тумане, но он помнил одно – мост врагу отдавать нельзя ни при каких обстоятельствах.

– Мы выступили из Ивановского в составе пехотного батальона, я со своим взводом. С нами военнопленные на полуторке, эшелон с ранеными, техническое подразделение, связь. Ну, в общем, целый караван. Мы в голове шли, замыкающими снайперов поставили. Готовились к переправе, когда с южного направления атаковала немецкая моторизованная дивизия. Наблюдение даже доложить ничего не успело, налетели и давай поливать всех огнем. Я не понял, как они на этот берег попали, по воде, что ли, прошли, ведь вся магистраль наша, мосты под охраной. Немцев просто тьма, у меня в батальоне четыреста пятьдесят единиц личного состава.

Капитана вдруг затрясло от осознания произошедшего, только сейчас, спустя несколько часов, он вдруг понял, что его люди погибли, его бойцы, фронтовые товарищи, ребята. Голос стал хриплым от внутренней боли:

– Было четыреста пятьдесят… Комбата осколком в живот сразу же… И я ребятам приказал… В бой! – Мужчина с горечью махнул на гору трупов, которые уже успели собрать на участке, где недавно полыхал бой. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться и продолжить рассказывать. – Противника примерно в три раза больше, около полутора тысяч автоматчиков на мотоциклах и на «ханомагах». Есть пулеметные и минометные установки, две зенитки небольшого калибра. Они атаковали, колонна не успела дойти до дороги, нас пополам разрезали. Немцы сейчас угомонились, укрепились на высотках в скалах, перекрыли границу вдоль Ивановского, – здоровая рука указала в сторону темно-зеленой полосы сосен, поросшей на черных каменистых горках. – Вон на тех полянах укрылись, там скалы такие отвесные идут грядой, они там установили орудия и поливают огнем всех, кто приближается. С этой стороны подъем почти вертикальный, и у немецких стрелков хороший обзор. Чистое поле от дороги километра три, его не проскочить. Дорога до населенного пункта одна.