– Та-а-ак, – протянула здравомыслящая Ольга Пална.

Мысленно она уточнила направление: не к окулисту им, а к психиатру!

– Я думаю, нам пора. Давай-ка, Люся, поблагодарим уважаемую Клару Абрамовну за гостеприимство и пойдем потихонечку восвояси.

Поскольку уважаемая Клара Абрамовна гостей не удерживала, они распрощались и тихим ходом – у Оли еще кружилась голова – двинулись в цивилизованную часть города, к своему отелю.

Люсинда, воодушевленная перспективой скорой встречи с принцем, была оживлена даже сверх обыкновенного. Она вертела головой и перед каждой калиткой замирала, как сторожевой суслик, вставая на цыпочки. Как будто ожидала увидеть своего августейшего суженого в одном из палисадников – с поливальным шлангом в одной руке и дымящей сигарой в другой, в ситцевых трусах по колено и летней солнцезащитной короне с козырьком. Или с выбивалкой для ковров, выколачивающим пыль из распяленной на веревках горностаевой мантии.

Дворовые собаки матримониальные планы Люсинды откровенно не одобряли, нелицеприятно облаивая ее низкими голосами. Проезжающие мимо машины с чернявыми потомками князей из окрестных аулов призывно сигналили.

Оля хмурилась, очень недовольная всем происходящим, но более всего тем, что она стала слышать голоса.

Вообще-то она и раньше слышала некий внутренний голос. Обычно он наставлял, поучал, подсказывал, порой язвил, но всегда помогал Ольге Палне взглянуть на ту или иную ситуацию со стороны и этим был полезен. Был ли то пресловутый голос совести или, как говорят психологи, ее внутренний ребенок, особого значения не имело.

На сей раз ребенок совершенно точно был внешний!

Тепловой удар, конечно, объяснял и галлюцинации, и потерю сознания, и все же Оле было тревожно.

Не очень-то приятно думать, что сходишь с ума!

С трудом дождавшись восемнадцати часов – завершения официального трудового дня, она позвонила вечно занятому Громову, чтобы спросить его, все ли в порядке с Димкой.

Все было в норме, не считая несправедливой, как единодушно решили родители, двойки по рисованию.

Творческое задание проиллюстрировать загадку «Зимой и летом одним цветом» младший Громов выполнил очень по-своему, нарисовав негритенка, тогда как учительница хотела видеть только елку. А Димка к тому же имел неосторожность с косной училкой заспорить, обозначив дополнительные варианты: индеец и китаец.

– Двойка за широту мышления – это безобразие! – возмутилась Оля. – Вот я вернусь, поговорю с этой учительницей рисования!

– Кстати, о тебе. Ты как там? – спросил любимую половинку старший Громов, чутко уловив избыточную взвинченность родного голоса.

– Уснула на пляже, обгорела на солнце, получила тепловой удар, спина болит, сознание спутанное, – честно призналась удрученная половинка.

– А ночью ты что делала, если на пляже уснула? – без пяти минут олигарх мгновенно выхватил суть и построжал.

– Плясала в ночном клубе, – покаялась Оля.

– Догадываюсь, чья это была затея, – сердито засопел супруг. – Возможно, пора оградить тебя от дурного влияния? Мы можем приехать хоть завтра. Я свалю дела на зама, а Димка с удовольствием прогуляет школу, где не ценят его креативность.

Несколько секунд Оля обдумывала это заманчивое предложение.

Провести несколько дней с мужем и сыном на курорте было бы очень приятно. Вот только Люсинда непременно обидится и рассердится, потому что останется в одиночестве, чего она никак не планировала. А рушить тщательно построенные планы Люсинды – это социально опасно, потому что радиус поражения обломками может оказаться уж очень широким.