Прибыв в здешние края, мы быстро сориентировались и нашли себе хороший источник дохода. Отыскав неглубокое место, где вода была относительно прозрачной, мы промерили брод, опробовали на прочность дно и остались довольны. После чего объехали окрестные селения, пустили о себе слухи и приступили к работе. Трехсоттонному «Гольфстриму» было не страшно любое течение. А глубина самого опасного участка переправы не превышала трех метров, от чего вода лишь подмачивала нам днище и только.

Бизнес шел в гору, пока где-то ниже по течению у нас не объявился конкурент. Он работал на танкере-водовозе и преодолевал реку в довольно глубоком, зато более привлекательном для путешественников месте. Вдобавок брал на борт многократно больше груза и мог перевезти за один рейс целый торговый караван. Неудивительно, что вскоре наши доходы упали. Вот мы и стали подумывать о том, а не перебраться ли нам севернее и попытать счастья на реках близ гор Сьерра-Леоне или на Гамбийской равнине…

— Ваша цена нам известна, да только вот… — Бородач замялся и оглянулся на собратьев. — Нам сказали, что вы берете лишь продукты и ценные вещи, а у нас и тех, и других кот наплакал… Зато у нас есть лекарь! Очень толковый! И у него, возможно, найдутся снадобья, которые вас заинтересуют.

— Большое спасибо, но лекарств у нас хватает. Да и в медицине кое-кто из нас тоже разбирается, — ответил я. Просто замечательно, что септианам нечем нам заплатить. Теперь мне не нужно изощряться, выдумывая повод, чтобы отказать паломникам, впускать которых на борт мне не хотелось по уже упомянутым выше причинам. — Сожалею, но вы зря потратили время, направившись к нам, а не на восток. Возможно, те перевозчики окажутся более сговорчивыми, чем мы. А у нас правило простое: если вам нечего нам предложить, никто никуда не едет! Извините, благотворительностью не занимаемся.

— Погоди, не гони! — перебил меня пристроившийся у баллестирады Сандаварг. — Раз уж вы, слизняки, боитесь выдрать мне зуб, может, лекарь паломников за это возьмется? К тому же мы все равно сваливаем на север, верно? А значит, нам так и так придется переезжать на другой берег. Какая разница, сделаем мы это завтра или сегодня вечером. Так давай поможем напоследок богомольцам, если, конечно, они помогут мне. Ну а не помогут, поступай, как знаешь — тогда мне тоже на них начхать…

Разболевшийся накануне у Убби зуб оказался не тем испытанием, какое он был готов вытерпеть, как терпел боль своих боевых ран. Однако все попытки северянина решить проблему самостоятельно потерпели неудачу. Предательский зуб, как назло, оказался крайним, да к тому же наполовину развалившимся. Сколько ни тщился страдалец подцепить его своими короткими грубыми пальцами, Убби это никак не удавалось.

Я и Гуго были ему не помощники. Вырвать передний зуб я еще смог бы, но не более. Де Бодье, чьи мозолистые руки дергали рычаги и крутили гайки, тоже наотрез отказался совать Убби в рот пассатижи. От такого предложения Сенатор в ужасе побледнел и залепетал что-то про царящую в моторном отсеке антисанитарию. Долорес оказалась самой отважной из нас. Она все-таки заглянула северянину в пасть и даже немного там покопалась. Однако, задев невзначай какой-то нерв, Малабонита заставила челюсти пациента резко захлопнуться. И если бы не ее отменная реакция, она точно лишилась бы пальца или двух. После чего ей тоже сразу расхотелось испытывать судьбу. Да, Долорес мечтала в детстве стать дрессировщицей львов в цирке, но те времена давно прошли, и сегодня у нее такого желания уже не было.