Илья снова сползал с интересующей его темы.

– Так что с глазными каплями?

Илья непонимающе глянул на пузырек в пакетике. Мыслями он был в том дне, в том утре, когда Ляля целовала его на прощание.

– Там не лекарство. Там вода. Просто вода! Я забрал пузырек из бардачка в день аварии, как чувствовал! – Его лицо потемнело. – После того, что произошло потом, вряд ли я бы его там обнаружил. Все было подстроено! Все! Сначала они ее убили. Потом надругались.

Климов водил подошвой ботинка по крупному щебню, анализируя слова Ильи.

– Но ты сказал, что она могла по той дороге проехать с завязанными глазами, – припомнил он. – И если вместо лекарства была вода, то она…

– Она могла запаниковать, броситься тереть глаза – так бывало. Попытаться достать лекарство из бардачка, – раздраженно отозвался Буторин. – Могло быть все, что угодно. А она на скорости, мокрая дорога, поворот.

– То есть мы плавно подходим к экспертному заключению, которое оказалось верным?

– Возможно… Возможно, они и не ошиблись, она погибла именно так. Но причина ее действий заключается в том, что ей подменили лекарство на воду! Тебе не понятно, что ли, майор?!

– Понятно, почему нет. Но согласись, что так действовать глупо. Она могла затормозить, просто выйти из машины. Оказаться на заправке, когда ее накрыло. Да мало ли…

– Ты к чему ведешь, не пойму?

Буторин хищно прищурился, и Павел прочел в его глазах недовольство выбранной кандидатурой. Не того человека прислал полковник Иващук.

– Я к тому, что убийца выбрал сомнительный способ избавиться от твоей женщины, Илья. – Климов качнул головой и ткнул пальцем в сторону пакетика с пузырьком. – На мелкую месть похоже. Кому-то хотелось напакостить. Но убить… Вряд ли. Сколько времени прошло с того момента, как она отъехала от дома до аварии?

Буторин задрал голову к хмурому небу и принялся подсчитывать.

– Почти четыре часа, – проговорил он удивленно. – А ведь верно, майор! Она и в торговый центр заезжала. Звонила мне оттуда. Покупала какие-то вкусности для подруги. В бутик завернула по дороге. И ничего, все нормально.

– Во‐от! – поднял палец Климов. – Я к тому и веду: сомнительный способ убийства. У нее могло помутнеть в глазах, а могло и нет, тогда она благополучно добралась бы до места. Отпечатки с пузырька снимались?

– Нет. Тебе принес. Отливал в мензурку сам, лаборанту не давал дотрагиваться. А зачем теперь, раз вода не имела значения? Смысл?

Он попытался забросить пакетик с пузырьком к бетонной облупившейся стене заброшенного склада, но Климов его остановил.

– Тю-тю-тю… Не стоит торопиться, Илья. Я все же его заберу.

– Зачем?

Павлу неожиданно пришла в голову совершенно сумасшедшая идея, и он не мог никак от нее отделаться. Это как подошвой наступить на жвачку или рукой залезть в замазку – липнет, оставляет след. Отделывайся не отделывайся, вспоминать потом будешь долго.

– А что, если вода появилась в пузырьке уже после того, как машина врезалась в дерево? – проговорил он вслух. – Было лекарство, а потом оказалась вода.

– Поменяли пузырьки, хочешь сказать? – с сомнением покачал головой Буторин. – Но когда?

– Сразу после аварии. Другого времени не было.

– Но после аварии я был на месте почти сразу, – возмутился Буторин его непонятливости.

– Ключевое слово: почти, Илья. – Климов вытянул из его пальцев пакетик с пластиковым пузырьком и спросил: – Вспомни, во сколько ты был на месте после того, как тебе позвонили? Во сколько приехали инспекторы и «Скорая»? Когда им сообщили? И главное – кто сообщил о ДТП? Это меня сейчас интересует больше всего.