Но что, если на этот раз она попросит вовсе не о привороте?

Может, это испытание мне, и я должна помочь тому, с кем не желаю иметь никаких дел?

– Да, он рядом! Нет, полиция не поможет! – истерически завопила она в трубку. – Я заеду. Будете дома.

Последнее звучало не как вопрос, а как утверждение.

– Но вы же не знаете адрес… – начала было я, но трубке уже звучат гудки. Недоуменно смотрю на притихшего и в миг ставшего серьезным Кузьмича.

– Я не называю клиентам свой адрес, как ты и говорил, – попыталась оправдаться я, но не это смущало моего домового.

– Я что-то почувствовал там. Нехорошо, Тась. Тась, не открывай ей дверь, когда придет.

Вот только и Кузьмич, и я прекрасно понимаем, что так не будет. И что я просто не смогу пройти мимо того, кому нужна помощь.

– Да как она приедет, я ведь адрес не назвала? – пытаюсь найти надежду для домового. – А если перезвонит узнать, я ей адрес кафе назову и быстро туда поеду.

– Не, она сюда притащится. Как пить дать притащится, – хмурится он. – Уж адрес-то человека узнать, особых связей в госорганах не надо. Так что притащится, будь уверена.

Мы вздыхаем почти синхронно. Я ставлю чайник, подбираю успокаивающие травы, они точно пригодятся, и сажусь ждать Анжелу. Что та придет с минуты на минуту — я не сомневалась.

Так и вышло. Уже спустя полчаса незваная гостья сидела на моей кухне, а я никак не могла определиться, как относиться к её странному визиту.

Я видела Анжелу раза два от силы, но тот образ, что отпечатался в памяти, и та, кто сейчас сидела на моей кухне, разительно отличались. Осунувшееся, похудевшее и заострившееся лицо, ногти со следами былого маникюра, растрепанные волосы.

Она, не здороваясь, зашла в мою квартиру — точнее, буквально вбежала, нервно озираясь по сторонам. Так же молча вымыла руки, сполоснула лицо и прошла на кухню.

– Анжела, – мягко проговорила я, поставив перед ней чашку ароматного чая с мелиссой и жасмином, – здесь вам никто не угрожает.

– Физически нет, – хмыкнула она и нервно засмеялась. – Но он не физический, понимаешь! Не материальный!

В таком состоянии людям лучше ничего не говорить, они не услышат. Наоборот, надо дать ей выговориться, пусть выплеснет эмоции. Я лишь кивнула, показывая, что слушаю, что верю.

– Он, я думала, всё, а не всё, совсем не всё! Такие так просто не уходят! Верно народ говорит: зараза заразу не берёт! Я с ним попрощалась! А он пришел. Я точно слышала его голос! – она бормотала это, то переходя на шёпот, то на крик, и оттого походила на умалишённую.

Договорив, она выдохнула, чуть покачиваясь на стуле, прикрыла глаза, посидела так несколько секунд. Медленно отпила чай, перевела взгляд за окно — погода там не радовала: небо посерело и явно готовилось разразиться ливнем. В отдалении прозвучали первые раскаты грома, а из приоткрытого окна пахнула влажной свежестью.

– Руслан умер, – сообщила Анжела ровным тоном.

Умер? Не то, чтобы это могло огорчить меня, просто всегда так неожиданно, когда узнаёшь о смерти того, кто молод и кого относительно недавно видел своими глазами вполне бодрым и живым.

– Он стал призраком. Ты должна помочь избавиться от него, – абсолютно спокойно произнесла Анжела, и у меня сердце пропустило удар.

За окном в лучших традициях хорроров сверкнула молния.

6. Глава 5. Не я такая, а жизнь

Глава 5. Не я такая, а жизнь

//Анжела//

Money, money, money

Must be funny

In the rich man's world *

Из всего этого текста Анжела знала, только как money переводится, но песню искренне любила, не всю, а этот куплет, который за основу своей жизни взяла. Жизнь… Какой дурак сказал, что при рождении все даются равные возможности? Где же равенство? В обшарпанной школе, что годами не видела ремонта, а учителя вымещают свои неудачи на учеников? Или может в разделенной ширмой однушке? Или в воплях, что она должна быть благодарна за то, что имеет?