Как относилась Джейн к роману сестры? Конечно же, ее пугала перспектива расставания с Кассандрой. Джейн всегда остро переживала супружество людей, которых она знала холостыми и незамужними; ей нравилось, когда молодожены относились друг к другу сдержанно: «Я опасалась, что он замучит меня своим блаженством и своей пылкостью… но нет», – с удовлетворением писала она об одном новоиспеченном супруге, а письма юной невесты называла «благоразумными», если в них не было «демонстрации счастья». Она полагала, что ее родные братья слишком носятся со своими женами.
Как прежде Фрэнсис Берни, Джейн, конечно, боялась лишиться вечеров в спальне пастората, где сестры секретничали, как Лиззи и Джейн в «Гордости и предубеждении». Берни писала сестре перед ее замужеством: «В самой мысли о близкой разлуке с тобой – человеком, с которым мы делили дом – спальню – постель – секреты – жизнь, есть что-то очень невеселое». И после свадьбы: «О моя дорогая Сьюзи, надо ли тебе говорить, как мне пусто без тебя дома!» Джейн посвятила помолвке сестры стихотворение. Не веселую эпиталаму, а «Оду печали» и «обманутой любви». Это выглядело почти нелепо.
И все же эти девочки мечтали о замужестве и романтической любви – их к этому приучили. В отцовской церкви Джейн развлекалась, заполняя пустые бланки брачных свидетельств, лежавшие в конце метрической книги, именами своих воображаемых женихов разного общественного положения – от родовитого Генри Фредерика Говарда Фицуильяма из Лондона до Эдмунда Артура Уильяма Мортимера из Ливерпуля и далее, вниз по социальной лестнице, до плебея Джека Смита: «Этот брак заключен между нами, Джеком Смитом и Джейн Смит, в девичестве Остин». Ей ничего не стоило вообразить себя замужем и за богачом, и за бедняком. Она вынесла из романов, что истинную любовь можно обрести где угодно. О том, что Кассандра так и не соединится с Томом, Джейн, наверно, даже не задумывалась.
Но время расставания с сестрой еще не пришло: влюбленные не торопились со свадьбой. Они вынуждены были ждать, пока Том не получит второй приход, который даст им средства к существованию.
Три года спустя Том и Кассандра все еще ждали. Затянувшаяся помолвка наверняка стоила им переживаний. Миссис Дженнингс в «Чувстве и чувствительности» разволновалась, услышав, что Эдвард Феррарс и Люси Стил «решили обождать, пока он получит приход»:
Ну, мы все знаем, чем это кончится. Подождут-подождут да через год и согласятся на место младшего священника с жалованьем фунтов пятьдесят в год… И пойдет у них прибавление семейства каждый год! Помилуй их Боже! Ну и бедны же они будут! Надо поглядеть, какая у меня для них мебель найдется…
Нетерпение при улаживании финансовых дел проявляли представители всех слоев общества. Один молодой ирландский аристократ обрушился на своих опекунов за то, что они тянут с его брачным договором, но потом остыл, признав, «что им же не так приспичило… как мне».
Но лорда Крейвена вдруг посетила новая идея. Он был, помимо всего прочего, подполковником «Темно-желтых», британского полка, которому пришлось повоевать в Вест-Индии. Фактически причиной бегства от него Хэрриэтт Уилсон стали его пространные, дотошные описания английских редутов, вражеских редутов, «шоколадных деревьев и т. д.». «О боже! О боже! – восклицала Хэрриэтт. – Лорд Крейвен опять завел меня в Вест-Индию… Не сказать чтобы в этом человеке было что-то особенно дурное, кроме его шоколадных деревьев».
В январе Том принял предложение лорда Крейвена отправиться с ним в Вест-Индию в качестве армейского капеллана. Амбициозный молодой священник, вероятно, надеялся, что, плывя со своим покровителем на его личной яхте, крепче сроднится с ним и быстрее удостоится новых благодеяний.