Кап-кап-кап… Кап-кап-кап…

Голова раскалывалась. Пришлось выпить таблетку цитрамона и снова завалиться на кровать, обняв подушку.

Не имела ничего против холода, но жутко раздражалась бесконечному дождю. Достал. Даже город как-то сразу посерел, потеряв яркие краски. Улицы опустели. Пропал запах медовой пахлавы, сладкой ваты, клубники с малиной.

И в груди, главное, такая тяжесть непонятная. Непроходящая. Раз за разом вспоминала, как плавилась в мужских руках, желая ощутить его в себе, на себе, под собой. И главное – даже не краснела. Уже просто задолбалась это делать. Чего уж там, если даже от Дениса не утаилась её реакция. Стыдно признаться – потекла от одного только прикосновения к груди. И ведь не повернутая на сексе. С постоянным партнером. И тут такое…

Хуже всего было то, что ни у Вити, ни у неё самой не получалось погасить проклятое чувство выгорания внутри.

Реально отдалась бы. Прямо там, в туалете. Это не объяснить и не передать словами. Но то притяжение, что испытала, и тот кайф, что ощутила, прижимаясь к сильному телу – до сих пор не отпустили, заставляя едва не лезть на стенку, чувствуя себя запертой в клетку сучкой во время течки.

Это вообще нормально?

Хотелось напиться, только самой, без промывки мозгов со стороны друзей. Но пить в одиночку? Нее, она ещё не настолько безнадёжная.

Пока кусала губы, занимаясь самобичеванием, дождь практически прекратился, а из-за туч, робко, будто стеснительная девица, впервые за два дня выглянуло солнце. Чем не знак?

Развесёлым рингтоном завибрировал оставленный на столе телефон. Звонила Соня. Пришлось тащиться на кухню, проклиная собственный склероз.

— Аврахова, ты как там, жива? — защебетала подруга, прекрасно зная, что её лучше сейчас не трогать. Обругает на ровном месте.

— С вами сдохнешь, — шутливо огрызнулась, решим поменять место дислокации. В зале она ещё сегодня не валялась.

— С кем это «с вами»?

— Да только что Ира звонила. А перед этим Витя по ушам ездил. Теперь вот…

— Я, да? — поинтересовалась она безобидно.

— Угу. Что вы все от меня хотите? Сами же заставили взять отгул, а теперь продыху не даете. Никакой тебе личной жизни, — пробурчала в трубку, бесцельно переключая пультом от телевизора каналы.

— Ой, Ксюх, я тя умоляю. Твоя личная жизнь сейчас с немцами тусуется. Кстати, как он там?

— Какано-писяно, — прыснула со смеху, распустив волосы. Не помешало бы принять душ. Что-то она реально захандрила. — Второй день на выставке, договорился о поставке каких-то навороченных дронов. По музеям шатается. А так… ничего интересного.

— Ясно. А хочешь, я подкину интересную новость?

В груди ни с того ни с сего ёкнуло.

— Какую?

Соня, гадина, специально не спешила отвечать, подогревая интерес.

— Сонь, хватит тянуть кота за шарики, я сейчас не в настроении терпеть мхатовские паузы.

— Угадай, кто только что приходил в «Пальму»?

А вот тут уже не ёкнуло, а заходило ходуном. Одним словом – капец, что с ней стало твориться. Вскочила с дивана, заметавшись по комнате.

— С Лилей?

— С кем?! — не поняла Бондаренко, ещё больше раздражая.

— Ну, с дочкой?

— А-а-а… Нет. Сам приходил. Ещё на меня так посмотрел, словно вспомнил откуда-то. Тебя спрашивал. Я сказала, что ты уехала со своим любимым путешествовать по Европе. Так что, пускай отдыхает. У вас, как бы, вскоре помолвка намечается.

— Чего-о-о? Сонь, ну ты... блин, загнула.

Ксюша треснула себя по лбу. Зашибись! И так был о ней не самого лестного мнения, а теперь и подавно. Супер! Час от часу не легче.

— Правда, я молодец? — нахваливала себя Соня. — Пускай знает: мы своих в обиду не даем.