— Давай что-то связанное с тем, о чём просишь, — меж тем сказал старик почти ласково. Протянул руку, а когда Стево положил в раскрытую ладонь свистульку в виде петушка, то жадно схватил её и зажал в ладони. Как драгоценность.

Стево смотрел внимательно, всё примечал, и одним глазом за отроком присматривал, но тот вёл себя смирно. Куда делась его дерзость сродни нахальству! Стоял на коленях в углу перед образом Божьей матери и молился так усердно, будто нечистая сила заглядывала за плечо.

Старик некоторое время шамкал губами, а потом захлопнул книгу, аж пыль столбом поднялась, Стево даже чихнул.

— Дело простое. Мёртвые даруют прощения, если сам раскаялся, а брат твой, что свистульку сделал, и не обижался. Судьба у него была такова, в если бы не ты оборвал её, то ещё хуже вышло б!

Старик посмотрел на Стево и усмехнулся по-доброму, ну совсем как брат Ионел, когда провожал питомца на дорогу жизни. Вроде бы и ничего особенного в ухмылке этой не было, только усталость, говорившая: «Я видел это много раз. Вы все одинаковые», а на душе сделалось теплее.

Отрок, молившийся в углу, замолчал, но продолжал биться головой о пол.

— Ну, давай второй предмет.

Стево заколебался, но отступать было некуда, да и Вайя хотела прекратить двусмысленность своего положения. Стево понимал подругу, жалел её и сделал бы всё, чтобы помочь.

Чтобы она не смотрела таким потерянно-обречённым взглядом, чтобы её глаза лучились тёплой зеленью лугов, как бывало, когда он заставлял её забыться от тревог в своих объятиях. Но потом холод мира проникал в её душу, и взгляд тускнел.

— Давай, вижу, что карман ноша тянет. Верну всё, не бойся, мне чужого следа в своём доме не надобно, — старик снова протянул ладонь, в которую Стево аккуратно опустил серебряную подкову на медной цепочке. Испросил разрешения у хозяйки, чин по чину, та была и рада. Не задавала вопросов, только спросила:

— Ты надолго?

— На вечер.

— Я буду тебя ждать.

Она понимала его с полуслова, такое дорогого стоит. И Стево не собирался обманывать её доверие, даже подвергать испытанию не хотел, как не желал видеть и следа боли в любимых глазах.

— Не пойдёт такое, — сердито заворчал старик, и отрок, услышав его голос, вскинул голову, прислушался, готовый вступиться за деда.

— Что не пойдёт? — Стево старался хранить спокойствие. Деньги уплачены, наверное, старик ещё желает.

— Проводник ты, вот что не пойдёт. Вы с нею связаны больше, чем думаете, я в такую связь мешаться не стану.

Дед смотрел Стево прямо в глаза.

— И тебе не советую здесь ничего менять. Есть люди, созданные для какой-то цели, у таких судьбу не поменять, Создатель покарает, а чужой судьбы нам с Нелу не надо.

Дед протянул руку и взъерошил вихры слепца, поднырнувшего под его ласку, как кошка, помнящая, что жила на улице.

— Хотя и тут есть исключение.

— Говори! — Стево сжал в кармане амулет, и это придало ему решимости идти до конца. — Денег надо, так я достану.

— Э нет! Тут иное. Если пойду на такое, то только ради него.

Дед кивнул в сторону Нелу, затаившегося на лавке подле и боявшегося чихнуть.

— Отдай своего отрока, и я сделаю, как просит твоя красавица! Самой сильной ведьмой станет, но ещё условие: уезжайте отсюда нынче ночью же! Насовсем, а мальчишку оставьте, будет моему Нелу помогать, когда меня не станет.

Впервые за время этого странного разговора лицо у деда дрогнуло, сморщилось ещё больше, будто он заплакать собирался, но старик сразу же схватился за палку-посох, чтобы опереться на неё лбом и скрыть волнение.

Отрок протяжно всхлипнул и погрозил кулаком в противоположную от Стево сторону.