Элакриэн не мог даже предположить, что однажды традиционный свадебный подарок причинит ему такую боль. В сознании Тэлла накрепко запечатлелись минуты, когда он считал слабеющие удары сердца своей возлюбленной и знал, что ничем не может помочь ей. Он видел, как замер последний импульс, и «звезда влюбленных» на его браслете угасла…
Его сковала тяжелая, жуткая неподвижность. Тэлл не чувствовал, как катились слезы по его застывшему лицу.
Не верилось, что кто-то мог причинить вред Манфи, посмел разрушить ее тело, красота которого была достойна поклонения. Что теперь нигде во всей Вселенной больше не сияют ее чудные, дерзкие и нежные глаза…
Элакриэн ощущал себя пустым и холодным, как заброшенная планета, на которой нет ничего, кроме злого смертельного ветра. Жизнь померкла, подобно светилу, вся энергия которого растрачена напрасно. «Час судьбы…» – именно тогда впервые ему на ум пришла эта странная неоконченная мысль.
Воспоминания разбудили притаившуюся боль. Тэлл никак не мог сосредоточиться.
Чтобы добраться до указанного Ари участка галактики, ему понадобится преодолеть огромное расстояние. Именно ему, Тэллу, предстоит разобраться, что произошло с того момента, как исчезли «Эрбор» и Манфи.
Он не думал о том, что может увидеть на обнаруженном корабле, который столько времени «висел» в космосе, не подавая сигналов. Не гадал, кто или что погубило Манфи и теперь подстерегает там его? «Час судьбы» снова настал для Элакриэна.
– Именно я оказался ближе всех к «Эрбору»! – ли – ковал он. – Манфи! Манфи! Если бы ты могла меня услышать!
Тэлл готовился к долгим часам сна. Пока «Этлон» доставит своего пилота в нужное место, пройдет немало времени. Он выполнил все расчеты, установил режим работы бортового компьютера. Маленький таймер, встроенный в золотой перстень на его руке, начал отсчет минут, в бесконечном течении которых «Этлон» наберет нужную скорость и помчится куда следует. Оставалось занять место в камере пассивного присутствия и позволить сну завладеть умом и телом.
Никто из пилотов Хелиона не любил эту вынужденную меру. Лежа на мягкой поверхности внутри камеры, Тэлл чувствовал, как забытье медленно заволакивает его сознание… и вот он уже парит внутри большого светящегося шара, одинокий и ничем не владеющий. За порогом сознания раскрывал свои объятия океан безмолвия, окунувшись в который можно забыть все…
– Тэ-э-эл-л! Тэ-э-эл-л-л!
Голос Манфи встревожил и удивил его.
– Манфи? Ты здесь?
– Нет…
– Ради небес, где ты? Что с тобой?
– Не знаю… я ничего… не знаю…
– Манфи, где ты? – настойчиво повторял Тэлл. – Отзовись… откликнись… подай мне знак!
Он напряженно ожидал ее ответа. Его окружала все та же белая молочная пустота, которая иногда становилась прозрачной.
– Манфи, скажи мне хоть что-нибудь! – просил он.
– Я сама… я сама остановила свое сердце. Мне показалось… нет другого выхода. Но я ошиблась. Я ужасно ошиблась, Тэлл!..
Он почувствовал, что она плачет…
Инженер-геодезист Дрозд вполне оправдывал свою фамилию. Крупный, выдающийся вперед нос делал его похожим на птицу. За ним специально посылали военный вертолет, чтобы получить пояснения относительно взрыва.
Батыркулов не понимал, зачем это нужно.
– Вы понимаете, что такое геодезия, господин Багров? – раздраженно спрашивал он Марата.
Калитин, то бишь «эксперт Багров», толком не понимал. Но признаваться в своей некомпетентности не собирался. И задал встречный вопрос.
– Место для строительства туннеля выбирал он?
– Место для туннеля определяют геологические изыскания, – с трудом сдерживаясь, ответил Батыркулов. – Прикажете и геологов сюда вызвать?