Префиарий удивился ее поведению, противно хохотнул, сказав что—то мужчине в белом, на что тот кивнул, поставил на кровать небольшой серый чемоданчик с красным орлом, сжимающим кольцо и жестом указал Азанет вернуться к кровати.

— Что? Чего он хочет от меня?

Коук закатил глаза, словно все было в самом деле очевидно без слов, но ответил вполне терпеливо.

— Это доктор Дитт, главный судовой врач. Ты же не боишься врачей? Ему просто нужно тебя осмотреть.

Для того, чтобы понять, что отказаться от новой встречи с доктором Диттом вряд ли получится, вовсе не нужно было быть семи пядей во лбу. Потому Азанет недоверчиво, но все же вернулась на свое место.

Следуя указаниям человека в белой форме, она поочередно открыла рот, подняла руки и покрутила головой, дав осмотреть уши за затылок. Мужчина слегка дотронулся до ее распухшей щеки и внимательно рассмотрел ссадину на губе. После чего что—то спросил у префиария, на что тот ответил уже на карезском:

— Нет. У нас с ней возникло некоторое… недопонимание.

Доктор Дитт неодобрительно сощурился, но ничего не сказал. Только достал из чемоданчика белую продолговатую коробочку, размером с мизинец и протянул девушке на ладони, со словами:

— Мазь. Ушибы и царапины мазать. Бери – пригодится вся. – Голос его через маску звучал приглушенно. Интересно, что он прячет под ней, изуродованное лицо или только садистскую ухмылку? – Ложись на кровать вся, согни ноги в коленях.

— Что? – Азанет сделала вид, что не расслышала, но на самом деле ей просто хотелось убедиться в том, что она услышала все правильно.

— Что слышала. – Возмутился парсианец, кажется ему окончательно надоело возиться с глупой цифией своего господина, и он начал терять терпение. – Доктор должен осмотреть тебя после дефлорации.

— Дефлорации…

Мужчины переглянулись, а девушка покраснела, прекрасно поняв, о чем они и чего от нее хотят.

«Следовать пути никогда не бывает легко, наоборот, если ты переживаешь сложности и лишения, если с тобой происходит то, что заставляет тебя страдать физически или морально – значит, ты идешь в верном направлении. Значит, ты на своем месте.» — Так говорил ее отец. И как же хорошо, что его здесь нет, что он не станет свидетелем того, как низко она пала и на что ей приходится идти, для того чтобы вернуться к Создателю и к ним, своим любимым и близким. Интересно, сколько ее жизней в этом мире должно было оборваться ранее, чтобы в этой ей суждено было претерпеть столь много горя.

Азанет подобрала подол своего длинного платья и, забравшись на кровать с ногами, закрыла глаза. Ее мутило от одной мысли что этот человек в белом будет трогать ее там… а остромордый парсианец будет при всем при том на это смотреть…

Она не видела, но слышала, как доктор Дитт выложил из ящика какие—то медицинские приспособления и вздрогнула, когда его холодная рука в перчатке дотронулась до внутренней стороны бедра.

— Шире ноги.

Послушно расставив ступни, она стиснула зубы и еще сильнее зажмурилась, ожидая боли, но почувствовала только холод руки доктора — соприкосновение нежной, еще воспаленной плоти с его мягкой резиновой перчаткой. Затем что—то еще более холодное и очень тонкое проникло в нее и Азанет содрогнулась всем телом. Сжавшись каждой своей мышцей, зажмурившись до появления белых мушек перед глазами, она лежала и мысленно следовала за движением этого предмета внутри себя. А он проникал все глубже и это ощущение обостряло чувство тревоги, которое вот—вот могло перерасти в панику – что они делали с ней? Зачем это все?