— Надь, не изводи ты себя так, всё будет хорошо. Мой сыночек тоже так же, резко ухудшилось состояние и его обратно под инкубатор. А теперь молодчик, округлился, догнал свою сестричку, — успокаивает меня Вера, соседка по палате.

— Да, ты права. Себя только накручиваю, — сажусь осторожно на свою койку, швы на животе ещё толком не зажили,и при резком движении, вызывают дискомфорт.

— Сегодня «День защиты детей», вот и Боженька защитит твою малышку, — она подоходит ко мне и поглаживает по плечу.

Нас отвлекает стук в дверь и в палату заходит детский врач, Наталья Семёновна. Смотрю на неё вопросительно, а у самой в груди болезненно сжимается, потому что по лицу врача я читаю свой личный приговор. Она оглядывает нас с Верой, и не уверено проходит вглубь палаты.

- Надежда… Я хочу сказать… , — Наталья Семеновна подбирает правильные слова, теребя свою нижнюю губу, выдавая собственное состояние, и я понимаю, она нервничает. Вздохнув полной грудью, озвучивает те слова, что не могла никак сказать: – Надежда, ваша дочь умерла!

Вера ахает, закрыв рукой рот, поворачивается ко мне глазами полного ужаса. А я сижу на кровати, ни жива, ни мертва.»

Помню что завыла на весь этаж детской патологии, а дальше всё, тьма...

Похороны проходили только в узком кругу - мои родители, Таня и Леся. Больше никого не хотела видеть, даже со своей работы.

Не хотела, чтобы видели меня такой, в кого я превратилась за эти дни. Не во внешности дело, а в их жалости, когда увидят меня. И это было бы ещё хуже, видеть их жалостливые глаза.

На меня было страшно смотреть, выглядела не лучше покойницы. Почти ничего не ела и не пила. Маме приходилось заставлять насильно есть пищу. По этому случаю, она взяла отпуск ради меня, чтобы быть рядом в этот период. Если бы не мама и папа, жила ли я сейчас? Нет, самоубийством не помышляла. Вокруг меня образовалась вакуумная оболочка, наступило безразличие, апатия, полнейший ноль к жизни. И только мама пробивала её, вытащив свою дочь из этого состояния. Материнская любовь она такая!

В этот непростой период, во мне изменилось многое, умерла та девушка, верующая в людей, в Бога, в любовь и в доброту.
Я очерствела, моё сердце покрылось толстым слоем льда. Нет больше той, которая наивно смотрела людям в рот и веря в их искренность.
Оклемавшись, через месяц после смерти Дианы, вышла на работу, а в июле сдала вступительные экзамены в университет. Меня зачислили и это была маленькая победа над собой, продвигаясь дальше, по лестнице жизни.
Там я проучилась три года. После окончания университета, Аркадий Юрьевич меня назначил юристом по административным делам. В этой должности проработала год, показывая свои навыки и успехи. Генеральный был довольный, как мартовский кот, он возлагал на меня большие планы. После того как получила удостоверение в адвокатской палате, он меня назначил адвокатом по гражданским делам. И по сей день им являюсь.

— Давай, проходи. Руки мой и за стол, — мама забирает у меня сумку и пакет с купленными продуктами по дороге сюда. Как и договаривались, после кладбища, еду к родителям.

— Как дела на работе? – Мама старается меня отвлечь от мрачных мыслей.

— Всё отлично. Сегодня очередное дело выиграла, — прохожу в ванную помыть руки после улицы.

Выхожу и направляюсь в гостиную, где мама накрыла стол по случаю поминок моей Дианочке.

— Привет, папа, — подхожу к нему и обнимаю.

— Привет, ребёнок.

Папа выглядит уставшим, эта новая должность его утомляет, хоть и высокая. Ответственности прибавилось и работы. Но все же, папа доволен повышению.