Так вот что! Это уже была система. Я вспомнила слова Виардо о «стандартном договоре» и про то, что заковыристое название немецкой улочки никто не может повторить даже с третьей попытки. Он делал так уже не раз. Подписывал документы, привозил в берлинскую клинику девушек… Я не особенная, а просто одна из многих.

– Я произвожу впечатление «золотоискательницы»?

– Вы? – Марк пожал плечами. – Вы как раз нет, но бывали случаи. Шантажировали ложными обвинениями, приписывали себе несуществующую беременность, угрожали слить фотографии. Как вы понимаете, ничего не вышло.

– Обвинения? Вы имеете в виду обвинения в насилии?

– Ключевое слово – ложные, моя дорогая. – Марк смотрел прямо и открыто. – Ваша подпись стоит в документе, где прописано, что всё совершается на добровольной основе с обеих сторон, и составлен он столь искусно, что, даже если вы выползите из его спальни в крови и переломах, ни один суд не признает его виновным.

Я сжала ручку сиденья так крепко, что кожа под пальцами скрипнула. Видимо, страх в этот момент так явно проступил на моём лице, что Марк заговорил уже мягче.

– Заверяю вас, такого ни разу не было с его стороны. Агрессию он обычно вымещает другим способом.

– Каким же?

– Со временем узнаете.

Оставшуюся дорогу до отеля я просидела молча, боясь спросить ещё что-то. Чёрт, во что я вляпалась? Все заверения Марка, что его клиент никогда не применял силы к девушкам, сейчас выглядели пустыми и безосновательными. Я пыталась вспомнить дословно контракт, который подписывала, но память сохранила только отдельные фразы.

«…добровольная основа…»

«… не имеет претензий…»

«… выплаты…»

Зато пункт, что по моей инициативе я не могла расторгнуть договор, я запомнила отлично.

От ужина я отказалась и сразу прошла в свой номер. Открыла мини-бар и схватила бутылку виски. Мне нужно было успокоиться и сейчас я могла применить единственный действенный способ. Впервые за четыре года я глотнула алкоголь прямо из горлышка и тут же закашлялась. Жидкость с непривычки опалила горло, зато голова тут же прояснилась. Теперь нужно забыться, отключить чувства и совесть, которая всё ещё взывала откуда-то из глубин.

«Я делаю это ради брата. Я делаю это ради брата. Он не тронет меня. Всё будет хорошо. Всё будет в рамках договора… на добровольной основе…»

***

Свет до головной боли резал глаза. Или головная боль смешивалась с резью в глазах. Не разобрать. Вчера я прикончила половину бутылки и сейчас познавала заново все «прелести» похмельного утра. Тошнило, знобило и безумно хотелось спать, но забытьё никак не желало приходить. Одолжив у Марка солнечные очки, я сидела в кресле самолёта укутавшись в куртку. На улице было пасмурно и слегка моросило – идеальная погода для моего состояния.

– До Сардинии лететь два с половиной часа, – мой нянька своим безупречным и свежим видом только раздражал меня. – Может, хотите позавтракать?

– Лучше пристрелите меня, Марк. – Самолёт стал набирать скорость на взлётной полосе, и я почувствовала, как живот скручивает, а к горлу подступает неприятный комок. Я с трудом выдержала взлёт и, как только табло «пристегните ремни» погасло, бросилась в туалет.

А чего я ожидала, выпив на голодный желудок? Зато стало гораздо лучше, пусть голова и продолжала раскалываться. Вернувшись на место, я увидела на столике перед собой две таблетки и стакан воды.

– Выпейте. Поможет быстрее прийти вам в форму, – указал Марк. – И, пожалуй, теперь-то можете что-то и перекусить.

Я не стала спорить, с покорностью приняв лекарство и съев небольшой сэндвич с курицей, показавшийся мне божественным. Пробормотав благодарность, я снова укуталась в куртку и незаметно провалилась в беспокойный сон.