– Эдик, извини, оставлю тебя один на один с бургером, – сказала Инга. – Я быстро.

Интуиция не обманула. Безмернов стоял у портьеры возле гардероба и тихо говорил по телефону.

Инга подошла к зеркалу, стала поправлять волосы. Она пыталась увидеть отражение Ивана: тот стоял как раз за её спиной. Разговор был нервный: Безмернов раздражённо цедил слова.

Говорит тихо, отрывисто. Что-то ещё просвечивает сквозь злость – блики страха! Чего он боится?

– …спортивная, понятно… я же сказал… – Тишина. – У меня есть заначка, не нужен нам Химик…

Безмернова перебили гневной тирадой, которая долетела до Инги неразборчивым дребезжанием. Иван отвёл трубку от уха. В зеркале отразился экран айфона. Мелькнуло что-то красное: картинка – конь, большие буквы внизу.

– Да понимаю я, что клиенты ждут! Послушай меня, Славик! По-хорошему послушай! – Иван повысил голос. – Я тебе ещё раз говорю: не надо к нему соваться…

Инга достала из сумочки помаду и подкрасила губы. Она ждала, когда Безмернов снова дёрнет рукой, чтобы получше рассмотреть контакт. Но Иван вдруг резко повернулся спиной и снова заговорил тихо. Теперь Инга слышала только невнятный бубнёж. Пришлось вернуться за столик.

– У меня, кстати, горе. – Она посмотрела на Эдика. – Погибла орхидея, которую ты мне дарил. Трагически.

– М-м-м… и как же это случилось? Авария, беспорядки в городе, авиакатастрофа?

– Даже не знаю, само собой.

– Само собой – без света и полива?

– Эдик, ну извини, – улыбнулась Инга в салат.

– Ладно, Градова, проехали. – Он по привычке называл её девичьей фамилией. – Не умеешь ты за цветами ухаживать. Придётся подарить тебе новый.

– Да уж, не отвертеться тебе.

Через некоторое время Безмернов тоже вернулся к столу: меж бровей появилась вертикальная морщинка. Он был на взводе – резко выдернул салфетку, опрокинув солонку.

– А ну его всё к чёртовой матери, давай в Тай вместе махнём, – тихо сказал толстяк. – А, Ванюш?

– Блин, Никит, о чём ты вообще? – Безмернов сделал официантке рукой: «счёт!» – Ну какой нахрен Тай?! Когда следаки с хребта не слезают и «настойчиво рекомендуют» не покидать столицу? Да и потом, ты же в курсе: бабла теперь нет совсем. Мне Эвелинка… смерть её… все ветки к херам обрубила.

– Да ладно тебе, камон. – Толстый протянул подошедшей девушке карточку. – По поводу денег не парься. Только поехали.

– Никуда я не поеду, пока менты с меня не слезут, – повторил Безмернов.

Архарова Инга набрала уже из дома.

– Ну давай. Расскажи мне, – вместо приветствия сказал Кирилл.

Она села за стол, закинула ноги на соседний стул, перехватила телефон.

– А что там рассказывать? У Безмернова и Никиты всё было в рамках светской беседы – такой милый московский small talk: «Как дела?» – «Хреново».

– И всё? – Кирилл разочарованно хмыкнул. – А по Эвелине есть хоть какая-то зацепка?

– И всё, если будешь меня перебивать!

– Прости, – буркнул Архаров.

– Если хочешь моё экспертное мнение – это не Безмернов. – В ухе раздался прерывистый гудок, Инга быстро глянула: Катя на второй линии. Скинула. – Конечно, Эвелину он вряд ли любил – никакого цвета утраты нет. Но разговоры о её смерти окрашены негодованием, будто он злится, что её убили. Тем более он упомянул о каких-то общих делах, возможно, связанных с Таиландом. Мне показалось, без неё у него ничего не получается.

– А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.

– Этот Бу – он походу Безмернова содержит – всё звал его в Тай… Безмернов спросил: по бизнесу летишь или как? Тот разозлился. В этот момент в их разговоре всплыла Эвелина. Бу сказал: «И ты туда же, мало мне Джи». В общем, я бы проверила этого Бу. Говорит такими сладкими интонациями, возвышенно – Кенсингтонский парк, хляби, а слова топкие, зелёные, как гнилое болото, – меня аж передёрнуло.