– Это вам за первую девочку. За Нюшу, – и, развернувшись, Егор быстро вышел из помещения комендатуры.

Но не успел он прикрыть дверь, как раздался оглушительный взрыв такой мощной силы, что дверь сорвало с петель и ударом о противоположную стену переломило пополам. Егора ударной волной вышвырнуло через всю веранду на улицу.

Очутившись на земле и ощутив сильную боль в ноге, Егор, тем не менее, оставался в сознании. Он попытался встать, но это ему не удалось. Всё его лицо было в крови, так как во время взрыва он ударился о поручень крыльца не только ногой, но и проехал лицом.

Со стоном Егор попытался поползти, но тут его обхватили крепкие руки Петренко, который пришёл на помощь своему командиру.

Сержант без особого усилия взвалил на себя лейтенанта и быстро стал уходить от несостоявшейся комендатуры, в помещении которой уже начинался пожар.

Из крайнего окна очень медленно, как червь, выползал полудымящийся человек в лохмотьях одежды. Упав на землю, он тут же скончался.

Петренко понимал, что уходить надо быстро, так как шум взрыва привлёк всеобщее внимание, и из ближних домов села послышались крики расквартированных там взбудораженных немцев.

Тяжело дыша, Николай ускорил шаг. Егор, тащась за его спиной, как мог помогал передвигаться, но только одной ногой.

– А здорово вы их, товарищ лейтенант! Повеселили, – запинаясь, проговорил Петренко. – Меня осколками стекла тоже малэсенько посекло. Товарищ лейтенант, а я у тех немцев, которых вы срубили у крыльца, автоматы забрал. Да и гранаты прихватил.

– Молодец, Петренко, – сдерживая боль, произнёс Егор. – Запасливый ты у меня, хохол. Что б мы без тебя делали?

– Ну вот, опять издеваетесь, – всё так же на ходу, тяжело дыша, произнёс Петренко. – Всякий раз хохол да хохол.

– А кто ты? Японец, что ли? Эх, Микола, Микола, напрасно ты обижаешься. Что хохол, что москаль, что татарин – на все века мы теперь одна семья, связанные кровью, особенно сейчас.

– Товарищ лейтенант, я, кажется, заблудился, – остановившись, произнёс Николай. – Ничего не видно. Я не могу вспомнить, где мы оставили Исмагилова с этой, с Лидой.

– Спокойнее, спокойнее, найдём, – и Егор тоже начал пристально всматриваться в темноту.

Их беду разрешила Лидочка, которая издали увидела их очертания и сама побежала им навстречу.

– Ну вот и дивчина наша, а ты боялся.

– А я гляжу, вы не туда идёте, и сама побежала к вам, – радостно воскликнула Лидочка.

Все молча оглянулись на пылающее здание сельсовета, вокруг которого уже суетились люди.

– Лида, как Исмагилов?

– Да вроде нормально, не стонет больше.

Девушка запрокинула правую руку Егора себе за шею и помогла Петренко довести лейтенанта до носилок Исмагилова. Там все присели отдохнуть.

В первую очередь Егор обследовал свою пострадавшую во время взрыва ногу. К его счастью, ничего страшного не произошло, просто был сильный ушиб.

– Слава богу, идти смогу, вот только чуток отдохну, – произнёс ободрённый Егор. – Правда, придётся похромать.

– Товарищ лейтенант, мне очень плохо, – неожиданно произнёс Исмагилов. – Я перестал чувствовать ноги.

Егор, хромая, подошёл к тяжелораненому бойцу и начал осторожно ощупывать его перебинтованные ноги.

– Что, совсем не чуешь? Наверное, задет нерв, – тихо произнёс Егор, поглаживая черноволосую голову Исмагилова. – Ну что сказать? Терпи, браток, терпи. Может, и доберёмся до своих, а там в санбат тебя определим.

К горящему зданию подъехала машина, и раздались автоматные выстрелы.

– Так, ребята, сваливаем отсюда. Снова уходим в сторону леса либо болота, – произнёс Егор и взялся за носилки Исмагилова. – Лида, веди нас снова, но так, чтобы не заплутать.