Среди человеческих могил выделялись приюты мертвых других рас. Вампиры ставили стелы с непонятными рунами и вписанным в круг крестом наверху, оборотни предпочитали плиты в форме полумесяца или гравировали ночное светило на камне. Редко встречавшиеся даже в других странах дриады просто сажали деревья и крепили к ним таблички с именами покойных. Словом, днем я с интересом рассматривала бы творения камнетесов, ночью же за каждым кустом мерещился зомби, а воображение прятало в склепах упырей, ырок и василисков.

А Шону что, он с упоением рассказывал о погребальной культуре разных времен и народов.

– Ну, не надо бояться!

Я вздрогнула, когда на талию легла рука Глэна. Возмущенно скинула наглую конечность, но она тут же вернулась обратно.

– Послушайте, – злобно прошипела я, – это переходит все границы!

– Вы не поняли, Эльмира, – с чувством оскорбленного достоинства вздохнул декан, – я не лапаю, а успокаиваю. На кладбище с вампиром совсем не страшно.

– Угу, все родное, – пробурчала я. – И никакая я вам не Эльмира! Вот состарюсь, выпущу двадцать курсов оболтусов и начну падать с метлы, тогда смогу стать своей.

Глэн рассмеялся. Вспомнил-таки собственные слова.

– Вы и так на метле не держитесь, – интимно шепнул вампир.

Прекрасно знал, что нервирует, а некромант смотрит. Что он подумает? Само собой, припишет служебный роман. Как романтично – целоваться среди могил! Надеюсь, даже вампиру не придет в голову подобная дикость.

– Я? – Во мне проснулся дух противоречия. Знаю, Глэн прав, а все равно хочется в пику доказать иное. – Да я потомственная ведьма!

Подумаешь, соврала немного.

– Завтра покажете? – нахал крепко прижал к себе, упиваясь моим негодованием. – Если провалитесь, а вы провалитесь, Эльмира, могу научить.

– Угу, в спальне, личным примером.

Острые у меня локти, вампир продышаться не может. А не следовало приставать, сам виноват, заигрался. Не терплю подобных мужчин!

– Могу и в спальне, если так сильно хочешь. – Придя в себя, Глэн нацепил маску безразличия.

– Эй, ребята, – вмешался Шон, – вы либо по-быстрому в кустиках, либо работаем. Тошно слушать.

– Я с ней не стану, – прошипел вампир, с ног до головы окатив презрением.

– Тоже не горю взаимностью. Живой – с мертвым? – Я брезгливо поморщилась.

Ага, побелел кровосос, задела.

– Еще неизвестно, кто из нас живее, – высокомерно изрек декан и злобно пообещал: – Завтра при всех полетаете, хочу выяснить вашу физическую подготовку.

Мысленно застонала. Язык мой – враг мой! Так, спокойно, ситуацию еще можно исправить, главное, найти к вампиру подход и перестать остро реагировать на его провокации.

– Господин Адравин…

Декан удивленно глянул через плечо, не ожидал подобной вежливости.

– Прошу прощения за детское поведение. Виной всему нервы и мои принципы. Может, они старомодны, но мне неприятно, когда меня касается незнакомый мужчина.

– Мы уже представлены, – возразил Глэн, но смилостивился: – Хорошо, больше не стану. В академии все не так строго, как в других учебных заведениях, вам, как новичку, действительно многое непонятно и неприятно. Тут приняты дружеские отношения. В пределах разумного, безусловно, – оговорился он.

Мог бы не уточнять, я все равно не собиралась навязываться, так, соблюдать нейтралитет.

Перебранка закончилась, на кладбище вновь воцарилась тишина.

Озябнув от страха, я плелась за деканом по песчаным дорожкам. Недавно прошел дождь, они не успели толком просохнуть. Эх, плакали мои новые туфельки!

Светлячок, паривший над некромантом, дрожал, отчего надгробия казались еще более зловещими, а темнота – непроглядной. Вот зачем увязалась следом, подождала бы у ограды! С другой стороны, там не многим спокойнее, а тут все-таки специалист по загробной жизни.