Шульгин подмигнул Матиевскому:

– На себя лучше посмотри… Тоже член Союза молодежи… Ремень винтовки пулей пробит, в вещмешке дырки, на прикладе царапины пулевого происхождения. Да ты сам через пули, как через решето просочился.

– Ага, – хмыкнул за спиной неунывающий Богунов, – посмотрите на этого члена… Каблук на сапоге сорван… Кажется, пулей. Слизало, как корова языком. Веселенькое дело… А у вас, товарищ лейтенант, смотрите, антенну перебило над самой головой. Чуть ниже, и девятка в сердце… Придется антенну менять. Запасная есть?..

– Есть, запасная… Поменяем, сержант, не проблема. Главное сейчас – этого доходягу с того света вытащить.

Раненого сержантика перевязали добросовестно. Запеленали ему всю грудь. Шульгин достал из своей личной аптечки промедол, заглушили раненому боль уколом наркотика, выдававшегося специально для таких случаев. Аккуратно перетащили безвольное, бесчувственное тело на плащ-палатку.

Сержант уже бредил под дурманящим действием промедола. Слезящиеся глаза заплыли туманом. Губы, искусанные до крови, вдруг задергались в идиотской улыбке.

Забыв о ранении, о боли, и даже о самой войне, раненый сержант вдруг фальшиво запел, перебивая несвязные слова песни идиотским смехом.

– Болванкой шле-е-пнуло по ба-а-ашне… Ха-ха-а…

Он отталкивал руки склонившихся над ним офицеров, словно они причиняли ему щекотку, и даже порывался встать.

– Действует промедол, – спокойно заметил Орлов. – Если будет дергаться, на вторую пулю нарвется, салага. Надо его перетаскивать. Действуем, ребята…

Но не так просто было волочить под прицельным огнем душманов беспокойно мечущееся тело раненого. Трудно было тащить по камням большую спеленатую куклу, не поднимая головы, плотно прижимаясь к земле. Минуты тянулись медленно. Свистел горячий свинец над головой, скалывая куски горной породы. Десятки враждебных глаз пристально следили за их действиями с противоположных высот через прицелы раскаленных стволов, а четверо взмокших парней вытягивали плащ-палатку с раненым сантиметр за сантиметром, тяжело дыша и выбиваясь из сил. Наконец они вытащили раненого на другой склон высоты. Уложили насколько можно удобнее и упали навзничь возле лихорадочно дрожащего тела.

– Задание выполнено, – молодцевато отрапортовали курсанты.

Один из них, худощавый, с едва заметной полоской юношеских усов, радостно улыбнулся:

– Машина скорой помощи будет ждать на перроне, – курсант торжествующе взмахнул рукой. – Как только сказали, что у вас муж в Афганистане, все пошло, как по маслу.

Он оживленно сверкнул глазами.

– Бригадир поезда ругался страшно и всех поднял на ноги. Ох, и выражался… Представляете!..

– Ну, скажешь тоже, – смущенно добавил второй, круглолицый курсант, – поругался бригадир немножко. Но там тоже сразу все поняли. Как только про Афганистан услышали. Сразу зашевелись…

Он смущенно потер крупный нос.

– Как по военной тревоге… Вы не волнуйтесь теперь. Все будет в порядке!

Вздрогнула полоска юношеских усов.

– Передайте мужу пламенный привет от курсантов Кремлевского высшего общевойскового училища.

Курсант откинул плечи назад, словно собирался отдать честь.

– Мы выпускаемся в этом году. Через четыре месяца станем командирами взводов. Может быть, даже доведется встретиться с вашим мужем. Как его фамилия?

– Лейтенант Алешин, – еле слышно прошептала девушка. – Он тоже сразу после вашего училища ушел в Афганистан. Тоже кремлевским курсантом был. После выпуска три месяца всего прослужил в учебной части в Ашхабаде, – девушка вдруг вздрогнула. – Может, его домой отпустят?.. Посмотреть на маленького… Разве нельзя отпустить?..