– В чем дело, напарник? Чего ты на меня уставился?

– Ты похожа на поросенка, – он хихикает. – Бросила парня и хохочет.

– Может, это истерика?

– Нет, ты выглядишь лучше, чем в начале смены. А я уж думал, у тебя начнется депрессия.

– Не дождешься. Просто эти отношения были обузой. А пирог восхитителен. Спасибо, Джон.

Мы разбираемся со скандалом в семье, затем ловим воришку, укравшего сумочку. Привезя его в участок, застаем встревоженного Гринелли.

– Диксон, Диксон! – он всегда зовет всех по фамилиям, кроме Мэтьюс. Диксон – моя фамилия. – Там Фейт, поговори с ней. Меня она посылает.

– И неудивительно.

Грин взволнован настолько, что пропускает мою шуточку мимо ушей.

– Ребенок в парке. Его подстрелили. Фейт не стала дожидаться скорую, и мы повезли мальчика в больницу. Он умер. Врач в больнице сказала, что мы должны были дождаться медиков. Это не из-за нее – пуля пришлась в сердце. Но она винит себя. Я попытался ее успокоить, она меня послала.

– Что за урод стрелял в ребенка?!

– Пока не знаем. Бандитские разборки, шальная пуля. Она рвется разобраться. Поговори с ней.

Его волнение передается мне.

– Хорошо, где она?

– Пытается смыть кровь с формы.

Я захожу в раздевалку, где напарница Грина плещется в холодной воде, смывая детскую кровь. Тошнота от ужаса ситуации подкатывает к горлу. Не представляю, какие слова я должна для нее найти.

– Фейт? Ты как?

Она резко оборачивается, у нее красные глаза, на щеках блестят слезы.

– Тебя Грин прислал?

– Он рассказал, что случилось. Ты в порядке?

Она отворачивается и продолжает тереть темно-синюю ткань под струей воды.

– Семилетний мальчик погиб, гуляя в парке. Я не смогла ему помочь. Я не в порядке, Сэл. Весь этот чертов мир не в порядке. Моему Джо шесть. Понимаешь?

– Понимаю. Ты сама мать, и боишься за своих детей. Поэтому ты здесь. Чтобы защитить как можно больше детей от шальных пуль. Ты не виновата, Фейт. Скорая тоже не успела бы.

– Я постоянно думаю над тем, какой мир останется моим детям?

– Фейт, ты делаешь для своих детей больше, чем все остальные родители. И не только для своих, для чужих тоже. Ты видишь тот мир, который не видит большинство горожан. Потому что мы фильтруем его для них. Ты видишь больше, поэтому переживаешь сильнее.

– Кровь нужно отстирать сразу. Я должна разобраться, кто стрелял. Случайно он попал в мальчика или нет – неважно, он должен ответить.

– Пусть этим займутся детективы.

– С этим должна разобраться я.

– Давай мы тебе поможем?

– У меня есть Грин, все в порядке. Правда. Спасибо.

– Он страшно переживает. Интересно наблюдать за тем, как он относится к тебе. Ты хорошо на него влияешь.

Фейт слабо улыбается. Наконец-то.

– Он хороший. Порой ведет себя как придурок и совсем не умеет себя контролировать. Но он хороший. Сегодня грозился пробить Кайлу череп.

– Я слышала. Может, стоит ему это позволить?

– Нет. Я разберусь.

Снова я задаюсь вопросом: «Что тобой движет? Вера в него? Любовь? Или глупость?».

– Фейт, как насчет того, чтобы выпить как-нибудь вместе? Я угощаю.

– Я бы не отказалась.

– Отлично. Когда будешь готова – в любое время.

– Договорились. Спасибо, Салли.

Мэтьюс возвращается к форме, а я – к Грину и Хили.

– Как она?

– Лучше. Немного успокоилась. Но все еще хочет разобраться, кто стрелял. Тут я бессильна, поэтому, Грин, следи, чтобы с ней все было в порядке. И чтобы она не наделала глупостей.

Он кивает и уходит в сторону раздевалки.

***

До конца смены мы реагируем еще на пять вызовов. Вечером я буквально выползаю из участка. Достаю телефон, чтобы позвонить Патрику, когда меня окликает знакомый голос. Голос, который я бы не хотела слышать.