Покачав головой, я постаралась откинуть в сторону дурные мысли. Дома у меня Элиза, которая несколько суток предоставлена сама себе. И если она спросит, почему я ее бросила, мне будет нечего ответить.

На улице окончательно стемнело. Представив, сколько идти в обход, я решительно направилась ко входу в парк. Путь уменьшится почти в два раза.

Узкий месяц давал слишком мало света, и я старалась двигаться от фонаря к фонарю. Хотя от этого становилось только хуже — выходить из пятна света в темноту, чтобы добраться до следующего оазиса безопасности было жутковато. Перестук каблуков и шелест ветвей — вот и все звуки ночного парка.

Прохлада остудила пылающее лицо и немного привела в порядок мысли. Я опять задала не все вопросы — какую должность занимает Донал и что производит контора? Быть может, с этим связаны все события? Меня в контору пристроил отец, могла ли я что-то узнать и не понять этого? Или поучаствовать в чем-то. Ах, бесы и преисподняя! Я забыла спросить, был ли информационный накопитель или это дело рук самого Ричмора? Хотя зачем ему, он все равно ошейник надел силой.

Где-то с краю, в темноте громко хрустнула ветка. Я вздрогнула и прибавила шаг, еще один фонарь — и там уже впереди ворота.

— Куда же ты так спешишь, милая? — прошелестел бесплотный голос откуда-то слева.

— Да какая же она милая, — проговорил другой. — Подстилка интарийская!

Я бросилась бежать. Воздуха не хватало, сердце бешено колотилось. Ворота уже видны, еще чуть-чуть, еще немного! Небо, клянусь, если выберусь целой и невредимой больше в жизни не буду…

Прямо передо мной возник высокий, темный мужской силуэт. Он стоял в свете фонаря и был словно соткан из тьмы. Вот только вместо лица у него был гладкий белый овал, ни глаз, ни губ, ни рта.

— Куда же ты так спешишь, милая, — повторил он и, подняв руку, сделал странный жест.

Воздушная волна ударила в грудь и отбросила к деревьям. Пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха и подняться, я пропустила второй удар. Который придавил меня к дереву, да так, что ни рукой, ни ногой пошевелить было невозможно.

— Я могу вам чем-то помочь? — издевательски прошелестел он.

Сила, прижавшая к стволу дерева, не давала не только шевелиться, но и дышать. От него, от этого беса, исходили холод и слабый трупный запах. Белая маска приблизилась, и в голове будто фейерверк взорвался. От дикой боли потемнело в глазах, и последнее, что я запомнила, — треск рвущейся ткани.

9. Глава 8

Тепло и уютно, безопасно. Это было первым ощущением. Свобода дышать и даже шевелиться. Вокруг меня — словно кокон из знакомого аромата, обещающего покой, смешанного с запахами прелой листвы, кострового дыма и жареного хлеба. Сладкое, дивное ощущение, из которого совершенно не хочется выходить.

Долго так продолжаться не могло, и следующим «проснулся» слух. Два невероятно знакомых голоса что-то обсуждали. Но я не могла разобрать ни слова. Все слилось в малопонятное «жу-жу-жу». А жаль, значит, у моей прошлой длинноухости есть срок годности.

И тут резко, будто его включили, вернулся испытанный страх. Я села, осмотрелась и чуть не разрыдалась от облегчения.

Моими спасителями оказались мистер Ортман и Лильса. Они уложили меня на спальник и укрыли курткой. Отсюда и знакомый аромат — бывший начальник пользовался всегда одним и тем же парфюмом.

Рядом лежали туфли и сумка, у последней была порвана ручка. Если ночное приключение обошлось только этой потерей, я буду рада. Если вообще не брежу. Потому что представить Ортмана жарящим хлеб и колбасу в парке — невозможно.