Девочка устала, боялась идти дальше, но и расставаться с такой красотой не хотела. Она запрокинула голову, зажмурила глаза, как могла шире разинула рот и вообразила, что эта цветная полоса сейчас покинет небо и войдет в нее.

– Давай, давай! Сюда, сюда! – твердил про себя ребенок и даже призывно и нежно помахивал в воздухе маленькими пухлыми руками, подтверждая свое желание и сообщая радуге, что пугаться не надо, будет хорошо и тепло, как на груди у мамы Раи.

Зачем ей нужна необычная дуга, Иринка не знала, но знала, что нужна. Поэтому стояла долго, сколько хватило сил. Когда она закрыла рот и открыла глаза, то увидела небосвод ровного синего цвета, без единого пятнышка. Удовлетворенно сглотнула и почувствовала слабую боль – все-таки эта длинная штуковина поцарапала ей горло. Неважно, главное, она сделала, что хотела. Теперь можно идти домой.

В это время Раушан снился странный сон: как будто она в ванной трет мочалкой и никак не может отмыть Иришку от какой-то краски. Многоцветная вода, пузырясь и урча, поступает не из крана, а снизу, из сливного отверстия, и поднимается все выше и выше, пока не накрывает ребенка с головой. Рая вопит, шарит руками в густой маслянистой жидкости и – просыпается от собственного крика.

Она села на диване, безумно тараща глаза, во рту пересохло, а сердце бешено колотилось. Вокруг было тихо, спокойно. Как хорошо, что это только сон! Девочка, наверное, в саду – белых бабочек ловит или венки из полевых цветов плетет.

– Ирина!

Никто не откликнулся. Раушан проворно спустилась с деревянного крыльца и увидела работника. Зычно крикнула:

– Дочка в саду?

– Нет ее там, хозяйка.

– А где?

– Не видел.

– Ищи скорее!

Они вместе обшарили весь участок, пока не заметили в заборе сдвинутую доску. Дыра невелика, но для маленького тельца достаточная. Раушан успела погрозить пальцем работнику, вовремя не заделавшему прореху, пулей вылетела за ворота и побежала вниз по склону, угрожающе повторяя: «Кто ты там есть, на небе? Сохрани мне дитя!» По образу жизни своей и мужа она была атеисткой и в Аллаха не верила, но в опасные минуты жизни бог откуда-то появлялся в ее душе, и что он может спасти Ирочку – Рая не сомневалась.

Беглянку, уже возвращавшуюся домой, обнаружил садовник – смекнул, что надо идти по направлению дырки в заборе. Раушан отняла у него девочку, целуя и плача, на руках внесла в дом.

– Айналаин, айналаин[14]! Зачем ушла? Ты же никогда не выходила за ворота! Ноги совсем мокрые! Простудишься! Я чуть с ума не сошла! Надо слушаться! Ты же знаешь, как я тебя люблю!

Ира только молча улыбалась, но даже если бы она хотела что-то сказать, в поток вопросов и восклицаний мамы Раи невозможно было вставить ни единого слова. Девочку переодели, закутали в одеяло, напоили горячим чаем с жирным молоком и уложили в постель. Однако к вечеру поднялась температура. Срочно из Алма-Аты вызвали врача, который определил ангину и выписал кучу рецептов. Как только эскулап скрылся за воротами, Раушан выбросила бесполезные бумажки и начала лечить больную испытанными домашними средствами, от которых больше пользы, а главное – никакого вреда.

Раньше обычного приехал со службы Шакен. Он сел у постели внучки и, страдальчески вглядываясь в покрасневшее личико, положил на лоб сухую прохладную ладонь.

– Горло болит?

Она кивнула. Она никогда не жаловалась и была терпелива.

– Врач сказал – ангина?

Иринка опять кивнула: не могла же она сказать Аташке, что проглотила радугу, все равно не поверит.

– Ангина – плохая штука, опасная, сердце может ослабеть. Надо слушаться маму Раю и никуда не ходить одной.