– Секретарь, пиши. Гнома конфисковать в государственную собственность. Отправить на западную каменоломню. У нас там недобор каменщиков? Вот и восполним убыль. Верзилу за незаконный ввоз гнома, отсутствие регистрации приговорить к трем годам каторги. Отправьте его в карьер тоже. Вон какой он здоровый. Пусть поработает на благо Империи – потаскает валуны. Будет знать, как не соблюдать наши законы и уложения. Теперь ты, парень. У меня написано в бумагах, что ты тириец?

– Да, господин.

– Выкупить есть кому?

– Торговец Ранглан мог бы за меня поручиться… но я не знаю, выкупит ли он своего бывшего приказчика.

– Ты ему все-таки черкни письмецо. Я велю тюремщикам передать тебе бумагу. Авось клюнет. А пока приговариваешься к году исправительных работ. У тебя ведь регистрации тоже поди нет? Ну вот, и ты туда же. Нехорошо!

Н-да! Как быстро могут меняться взгляды! Неделя в виртуальном средневековье, и я уже был бы счастлив оказаться в российском суде – с нашими адвокатами, прокурорами… Лишь бы не видеть эту чавкающую свинью. Впрочем, от вида Великолепного нас быстро избавили. Суд, вернее, судилище закончилось, и всех осужденных отвели в одну большую пересыльную камеру. Ожидать этапа на каменоломни.

…где бы ни происходило революционное потрясение, за ним всегда кроется известная общественная потребность, удовлетворению которой мешают отжившие учреждения.

Ф. Энгельс

– А ну, убрал свою задницу с нар. – От сильного толчка Ютас полетел на пол. Толкнул паренька лесовик из шайки Килона с черной бородой лопатой. Это про таких сочиняют стихи: «…Мужчины как бочки наполнены пивом, Мужчины так редко бывают красивы. Бывают с плешиной, бывают лохматы, И с бородою размером с лопату…» Сам атаман Одноглазый на это только одобрительно улыбнулся. Что ж, все понятно. Ватажники с самого начала хотят себя обозначить, как говорят уголовники, центровыми. Ведут себя нагло, развязно. В камере заняли три лежанки из четырех наличествовавших. Сначала под раздачу попали представители криминального мира Тар-Агроса. Одна драка, пара тычков, и уголовники признали за Килоном власть. И теперь только угодливо посмеивались в ответ на все выходки лесовиков. Рано или поздно наши интересы с ватажниками пересеклись бы.

«Что ж, лучше рано, – подумал я, вскакивая на ноги, – мужиков надо поставить на место». Несмотря на свое элитарное высшее образование и утонченное воспитание, я не чуждался простой, элементарной драки. Утверждай себя везде: где надо, умом и самообладанием, а где надо – силой. Так нередко говорил мой отец, пока был жив. И еще он говорил, что мужчина должен быть мужчиной, какой бы жизненный путь себе ни выбрал. Это были не только слова. Именно он отвел меня на мое первое занятие по карате. В более зрелые годы, став самостоятельным, я бросил тренировки. Учеба поглощала очень много моего внимания, а если к этому прибавить друзей, веселые компании, девушек, то на все это мне уже не хватало двадцати четырех часов в сутках. Моей подготовки всегда хватало, чтобы набить наглую физию зарвавшемуся хулигану, а эти были ничем не лучше их.

Почувствовав своим звериным нутром, что намечается разборка, лесовики сгруппировались вокруг предводителя. Все-таки мой приличный рост и размеры внушали некоторое уважение. Рядом со мной пристроился Масумото. Двое против четверых. Что ж, расклад в нашу пользу – один японец смог бы положить их всех. А против нас двоих у килонцев шансов нет. Эту мысль я проиллюстрировал боксерской тройкой в корпус и голову ближайшего лесовика. Сначала легкий джеб левой в челюсть – мужик отшатнулся назад, потом подшаг и апперкот в корпус, в солнечное сплетение – ватажник, всхлипнув, согнулся, и завершающий крюк в голову. Товарищ в нокдауне, можно открывать счет.