— Не придуривайся, — прорычала жрица, — пошла в лодку!

— Сделай всем хорошо, убогая, — прошипела я зло, — сигани с разбегу на алтарь. Дохлой ты поинтереснее будешь. И всем милее.

— Ах, ты заморыш! —  она резко замахнулась, а я приготовилась к удару. Сжалась и прикрыла голову. Руки пылали огнём. Кровь снова прилила к пальцам, и это доставляло столько муки, что хотелось рыдать.

— Не смей!!! — пространство разрубил мужской рык. — Только тронь её, и я тебе своими руками пасть порву.

В окне второго яруса стоял Лассе. Его тело, то обращалось в чёрный туман, то приходило в норму. Он всё ещё был в ошейнике.

— Ты забыл своё место! — окрысилась жрица. — Тебе на него быстро укажут.

Северянин рассмеялся, и только-то.

— Я тебя лично убивать буду, тварюшка, — весело пообещал он, только в глазах его я видела лютое бешенство. — Но это позже. А сейчас, Сонья, иди в лодку. И помни: от берега далеко не уплывай. Пережди там, и я тебя быстро верну. 

Я призадумалась.

Верить ли ему?

Это было важно, потому как если я останусь у берега, то точно вернусь пустая, и меня выпорют. Жалеть не станут, так как это прямой приказ Верховной. Места живого на теле не оставят, а у меня только спина зажила. 

Подняв голову, я ещё раз взглянула на северянина. 

— Всё будет хорошо, — он медленно кивнул, — через какой-то час всё изменится. Я верну тебя, и ты никогда больше туда не поплывёшь.

— Ещё один чокнутый, — сплюнула жрица, — но ничего, нам от него только семя и нужно. Чтобы плодились вы получше, и девчонки покрепче были. Вы же, послушницы, как мухи дохнете, толку от вас, что от жуков навозных.

Ничего ей не говоря, я обречённо поплелась к своей лодке. Трясущимися руками ухватилась за борт и забралась внутрь. Сев на банку, морщась от боли, взяла короткое широкое весло и попыталась оттолкнуться от берега.

— Совсем ополоумела, — услышала я всё тот же гнусавый голос, —  а отвязать?! Тупая скотина, как и все вы.

Жрица веселилась за мой счёт. 

Уперев руки в широкие бока, женщина, не скрывая удовольствие, наблюдала, как я, кряхтя, неуклюже выбираюсь из лодки. У меня руки и ноги судорогой сводило. Выть хотелось в голос. 

Вцепившись в верёвку, дёрнула её в глупой надежде сорвать петлю со столбика. Ничего не выходило. В какой-то момент и вовсе оступилась, нога поехала, и я оказалась сидящей в воде по пояс.

Жрица расхохоталась. Смешно ей было.

— Тебе не жить, тварь, — раздалось спокойное со второго этажа храма. Лассе наблюдал за мной со звериным выражением лица. — Всем вам не жить. Я принимаю твои условия, Сонья, и с превеликим удовольствием сделаю то, о чём ты меня попросила. Сделаю это так, как ты скажешь. А сейчас вставай, ты девочка сильная, и помни - немного осталось. Скоро всё это закончится.

Жрица расхохоталась ещё сильнее.

А я вдруг поняла, что ошейник на шее Иного практически не горит. Никогда прежде такого не было, но сейчас он выглядел как простой кусок железа. Поднявшись, увязая в илистом скользком дне, я добралась до столбика и, немного помучившись, отвязала лодку. Снова забралась в неё и вцепилась в весло. 

Мне вдруг очень захотелось верить, что слова северянина не просто бред умалишённого, а настоящие обещания. Его ошейник практически погас.

— Не заплывай далеко. Находись там, где можно услышать крик с берега, — громко произнёс он, — я приду за тобой. Веришь?

Не задумываясь, кивнула и, оттолкнувшись от берега, медленно поплыла.

Работая веслом, я скрылась за туманной дымкой. 

Руки крутило и выворачивало. Казалось, боль становилась только сильнее и не желала отступать. Замерев, я позволила себе немного отдыха. Вынув из воды весло, неловко уложила его на дно лодки и улеглась рядом.