– И здесь нам жить? – негодовал Монах, волоча по коридору сумку.

Олег толкнул фанерную дверь. Взору открылась похожая на пенал комната с грязным окном, столиком и деревянной кроватью.

– Сервис что надо! – раздался откуда-то голос старшего среди переводчиков капитана Селина.

– Не говори! – ответили с другой стороны.

Олег опешил. Мало того, что деревянные перегородки были тонкими, они ко всему изобиловали многочисленными щелями, создавая ощущение присутствия всех находящихся в гостинице людей в одном помещении. Отовсюду доносилась возня, возгласы негодования и возмущения.

Олег открыл боковую дверь и сморщился. Взору открылась наполненная мусором раковина, рыжий, в трещинах кафель и унитаз без крышки. На полу валялась душевая лейка.

– Интересно, а америкосов они так же селят? – спросил откуда-то Бобурков.

– А разве они здесь есть?

– Нефти нет, значит, нет и американцев. – Голос Монаха утонул в грохоте рассыпавшегося дерева. – У-ух!

– Мебель испытал, – догадался Олег и для верности пошатал рукой стоявший у стола стул.

Пытаясь понять, где в этот раз очутился, Демон повел глазами вправо, потом влево.

«Чертовщина какая-то, – подумал он. – Если следовать логике, потолок проезда побелили, стены выложили кафелем и прорубили окна, за которыми успели вырасти деревья…»

Неожиданно раздался сдавленный вскрик, и в поле зрения возникла Перова. В накинутом на плечи белом халате, с торжественно-заплаканным лицом и красным носом, она склонилась над ним и близоруко прищурилась.

– Теперь ты должна меня поцеловать, а я на тебе жениться! – выпалил он, окончательно все вспомнив.

– Василий! – Перова расширенными глазами разглядывала лицо Демона, словно только его узнала. Вот так вот, сидела невесть сколько времени рядом с лежащим мужиком, а поняла, что это сосед по площадке, лишь когда он зашевелился.

– Где я? – Демон приподнялся на локтях и удивленно хмыкнул. Как оказалось, он лежал на каталке посреди длинного коридора.

– Я что, так долго был в нирване? – спросил он.

– Где? – не поняла она.

– Без сознания. – Он ощутил странную слабость, какая бывает после глубокого сна.

– Прилично, – сказала Перова и часто закивала, отчего ее очки съехали на нос. – Но вы глаза открывали и стонали.

Как и любого другого человека, оказавшегося вдруг ни с того ни с сего в незнакомой обстановке, Демона охватило беспокойство.

– А сейчас мы где? – спросил он.

– В больнице.

– Это я и так понял, – сказал он. – В какой?

– Вторая городская. – Перова поправила пальчиком очки.

– Странно, – пробормотал Демон и заглянул под простынь. Как оказалось, он был абсолютно гол.

– Что-то не так? – настороженно спросила Перова.

– Не пойму, почему я раздет?

– Это перед операцией…

– Что еще за операция? – изумился Демон и снова приподнял простынь. Так и есть, на левом боку красовались две заплатки из пластыря. – Ничего себе!

– Спасибо вам…

– Как я здесь оказался? – недоумевал он.

– Вас Ревунцов по голове чем-то ударил.

– Голова – это серьезно, – проговорил Василий и неожиданно ощутил, как коридор вдруг дернулся в сторону, словно вагон поезда, а затылок стала заполнять боль. Он сморщился и закрыл глаза.

– Вам плохо? – Перова беспомощно оглянулась по сторонам.

– Бывало и хуже, – простонал он, пытаясь собрать в голове обрывки каких-то видений, возгласов и мельканий в одну картину. – Значит, меня сейчас вывезли в коридор после операции?

– Операция закончилась час назад, а вывезли вас из реанимации, – стала объяснять она. – Меня туда не пустили. Теперь повезут в неврологию…

– Как ловко вы меня развели! – с досадой процедил он сквозь зубы.