По мере того как налоговые поступления сокращаются, правителям приходится придумывать всё новые виды налогов. Постепенно торговля приходит в упадок, и ситуация продолжает ухудшаться, пока династия не разлагается окончательно. Нечто подобное, замечает Ибн Хальдун, «происходило в городах Востока на закате правления Аббасидов и Фатимидов» (династия Фатимидов, возводившая свою родословную к Фатиме, дочери Мухаммеда, правила в Северной Африке с начала X до конца XII веков).
Дошедшие до нас исторические свидетельства подтверждают рассказ Ибн Хальдуна. После арабского завоевания налоговые ставки на землю, похоже, неуклонно повышались, а доходы от налогов падали. Налоговые поступления из региона современного Ирака, например, упали с 12,8 миллиона динаров сразу после завоевания, до 8,3 миллиона к концу династии Омейядов, до пяти миллионов к 819 году и до трех миллионов с небольшим к 870-му. Данные Египта и Месопотамии говорят о том же.
Одним из распространенных подходов был следующий: правитель «сам может заниматься торговлей и сельским хозяйством, из желания увеличить [свои] доходы». Но Ибн Хальдун считал, что это может быть очень вредным для рядовых членов общества, потому что
когда правитель, имеющий гораздо больше денег, чем они, соревнуется с ними, вряд ли кто-то из них будет получать после этого то, что хочет, и все будут обеспокоены и несчастливы. Кроме того, правитель может присваивать себе культурные продукты и доступные товары… Он может делать это силой или скупая их по самой дешевой доступной цене. И может не оказаться никого, кто посмел бы предложить цену против него. Так он сможет убедить продавца снизить свою цену.
С другой стороны, когда правитель что-то продает, то он заставляет всех платить высокую цену. Конкуренция с правителем приводит к тому, что «крестьянин оставляет хозяйство, а купец уходит из торговли».
Когда распадались государства Омейядов и Аббасидов, влияние откупщиков и неспособность халифов построить эффективное бюрократическое управление также привели к разрушению инфраструктуры и сокращению инвестиций, поскольку земледельцы оказались в зависимости от произвола местных элит. Рядовые крестьяне не могли свести концы с концами и отправлялись в города. Приход представителей элиты в экономику привел именно к тем результатам, о которых и писал Ибн Хальдун. Вот как он объясняет развал империи Аббасидов:
Так произошло с Аббасидами, когда в этом государстве во время правления Муатасима и сына его Васика разрушилась асабийя арабов и государство прибегло к помощи чужаков – персов, тюрков, дайламитов, сельджуков и других…[27]
В результате реальная власть Аббасидов сократилась и не простиралась дальше Багдада и его окрестностей.
Деспотический рост Янусоликого
Теория Ибн Хальдуна блестяще иллюстрирует влияние деспотического государства на экономику – не потому что тип циклическогоо развития, о котором рассуждал Ибн Хальдун (когда на смеху хорошему приходит плохое), представляет собой какой-то «исторический закон», а потому что это влияние высвечивает как хорошие, так и плохие черты экономики (последние всегда проявляются при деспотизме).
Государство может предоставлять подданным преимущества в виде общественного порядка, безопасности и мира. Оно насаждает законы, делает ясным и предсказуемым разрешение конфликтов, неизбежно случающихся в процессе экономической деятельности. Оно помогает расширению рынков и торговли. Государство и контролирующие его строители государства бывают заинтересованы в поддержании прав собственности в соответствии с эффектом кривой Лаффера – поскольку без защиты этих прав и без предсказуемости государственной политики возникает ситуация, схожая со стопроцентной налоговой ставкой: отсутствуют стимулы к работе, торговле и инвестициям, а в результате сокращаются и налоговые поступления. Поскольку этого не хочет ни один правитель, лучше сохранять налоги на низкой ставке. В таком случае экономика потенциально может процветать, и общество – а заодно и Деспотический Левиафан – будут пользоваться всеми благами этого процветания. Та же логика объясняет, почему предоставление общественных услуг, инфраструктуры и даже образования, увеличивающих производительность и экономическую активность, всегда в интересах строителей государства.