– Видела ли ты каких-то несуществующих животных, птиц, растения или нечто, не поддающееся нашей нормальной классификации? – я свернул разговор к интересующей меня теме.

– Да. Там, во сне, практически всё не существует в нашем, реальном мире. Пожалуй, кроме самого кладбища и меня.

Оказалось, несуществующие из Наташиных снов имели имена или названия – тут сказать сложно, потому что они не имели ничего общего с реальными именами или названиями. Основных «героев» было трое (я их писал в первой графе своей таблицы всегда с большой буквы): Лилиард, не имевшее никакого отношения ни к лилиям, ни к лиловому цвету, Лукрос и Ладжим. Эта троица выкапывала Наташу из могилы. Они были, как я понял, высокого роста, полупрозрачные, безголовые и безногие, но с руками, одетые в длинные хламиды зеленоватого цвета. Во второй графе таблицы я давал описание несуществующих – туда и записал, как выглядят Лилиард, Лукрос и Ладжим. Они явно принадлежали к одной группе.

Еще во сне у Наташи деревья росли не из земли. Их корни болтались в воздухе и частенько хлестали ее по лицу, когда она бродила по кладбищу за самой собой. Обычно хлещут ветки, не так ли? А вот у Наташи деревья хлестали корнями – веток даже видно не было, так высоко деревья уходили вверх.

– Деревья там называют Лопрусами, – сообщила Наташа.

Случайно или нет, но все названия из ее снов начинались на «Л»…

Вторым источником для названий являлось мое собственное воображение. Если какие-то несуществующие поддавались классификации, но не имели названия или имени, которое бы давали те, кто их видит, я придумывал сам. В качестве третьего источника я использовал уже известные названия, принятые в литературе, обычно сказочной или мифологической. Наличие в галлюцинациях чертей, русалок, эльфов и прочих, якобы выдуманных, несуществующих объясняется легко: люди читают книги, а потом видят описанных субъектов.

Во второй графе я давал описание каждого несуществующего, в третьей записывал количество появлений субъекта в галлюцинациях. Некоторые встречались куда чаще других, причем, это вовсе не были несуществующие, так сказать, общепринятого характера, то есть, встречающиеся в кино и книгах. Оказалось, что мои пушистые шарики с острыми зубами – явление распространенное. Их я назвал, не особо применяя фантазию, «шариками-острозубами». Шарик-острозуб обычно появлялся в светлом помещении без окон. Количество шариков увеличивалось с огромной скоростью: все, кто их видел, отмечали этот момент. Они скатывались со стен, вылезали из пола, подали с потолка. Если галлюцинация или сон не прерывались, то человек в итоге весь покрывался шариками-острозубами с головы до ног. Ощущение, доложу вам, пренеприятное.

Наташа время от времени приходила ко мне на беседы. Говорила, ей становилось легче после того, как она рассказывала очередную серию своих снов человеку, который внимательно ее выслушивал и даже обсуждал детали. Однажды Наташа удивленно сказала, что в ее сне появились новые персонажи. Представьте, каково было мое удивление, когда по описанию я четко узнал шариков-острозубов!

– Они появились неожиданно, – говорила Наташа, – начали падать с неба…

– Там есть небо? – спросил я ее. – Ты мне раньше его не описывала.

Наташа помолчала с минуту, задумавшись.

– Теоретически небо есть… Есть верх. Туда тянутся Лопрусы. Но неба, на самом деле, не видно, поэтому я его и не описывала. Скажем так, шарики падали сверху.

– Как снег? – продолжал любопытствовать я, ведь в моих галлюцинациях, в видениях других людей, которые видели шариков-острозубов, они появлялись в помещении. Явно не с неба падали.