- Я тоже сильно мерзну, - напомнила о себе Онни, - но меня что-то папа не хочет забрать с игр!

- Не-е, - протянула Фрея, - ты вообще не понимаешь, что с ней будет. У неё лицо и остальные неприкрытые части тела облезают до последнего слоя, нос в прошлую зиму трескался и кровил, - она смешно повела глазами, - организм будто в стресс впадает сразу – она зимой всегда худеет и болеет. А ещё начнет задыхаться, голос пропадет и м-да… чем тебя там пугали врачи?

Я пыталась ей улыбаться.

- Отёк Квинке, - пожала плечами, - и кожа облазит, потому что появляется сыпь и волдыри и… всё, Онни, я больше не буду рассказывать.

На её лице так и читалось: «Фу! Отойди, заразная!».

- Как ты ешь мороженое? – первое, что спросил Грег, - или что-то холодное?

- Лёд – никак, - простой ответ, - мороженое вызывает реакцию только на несколько минут.

А тут несколько часов на морозе.

- Мы согласны с тобой Аямако! – послышался голос диктора с динамиков, - однако заменить тебя сейчас будет проблематично, и к-хм… это было решение её величества отказать твоему папе. Что ж! – он нервно усмехнулся, - вероятно организаторов ждёт суд и круглая сумма компенсации, в случае каких-либо проблем у тебя! Ха. Никто не видит, но… - он перешёл на шёпот, - ровно позади моей кабинки папа Мако кричит на королеву. Только ч-ш-ш! Я никому не рассказывал.

- Исключите её из команды, - был хмур и недоволен Оз, - на это прохождение.

- Эй! – возмутилась я, - так не честно. Пап, я честное слово подвяжу шарфиком всё лицо, буду дышать через раз, но если дисквалифицируют меня, то и Фрею, а она мне не простит.

Диктор прокашлялся:

- Прошу прощения, сенатор Фиджез, но повторять сказанное вами я не стану, - он хихикнул, - если перевести для всеобщего достояния, то он сказал, что так нельзя делать, Аямако. И… твой папа очень злится.

Я кивнула. Много ли выбора у меня было.

- Я клянусь, что ныть не буду, - пообещала Озу.

Его серые глаза пытались найти во мне ответ на вопрос «Насколько сильно я сейчас вру?». Всё решила Фрея:

- О, да, - её хмык, - ты, если вспомнить, два года кое-кого молча терпела. Даже я не понимала масштабы ужаса.

Лицо свело судорогой.

- Зачем ты сейчас это сказала? – сузила глаза на ней.

Фрея застыла в непонимании.

- Мы очень сочувствуем твоей истории, Аямако, - сразу же вцепился в её слова диктор, - от лица всей неравнодушной Костны мы говорим тебе, что теперь ты не одна.

Я дернула щекой.

- Спасибо, - глядя в упор на подругу.

- Мозги у неё отдельно работают от языка, - процедила Мелани, - это потому что внимание впервые направлено не на тебя, Фрея? – с ехидством, - думай, прежде чем подставляешь кого-то.

Я схватила её за руку останавливая. Мне неожиданно было легко с ней. Она меня понимала, и это было странно. Будто её положенная на моё плечо голова или руки поверх моих делали её идеальной поддержкой. С Фреей всё было сложнее. С Меланией от разговоров или плача рядом с ней становилось на каплю легче.

- Ты обещала меня не бросать, - тряслись губы Фреи, пока она разглядывала насмешливые глаза Мел.

- Я и не бросаю, - ответила ей, - когда там в бой? – вынула улыбку из закромов.

Это было несложно – Мелани нахлобучила мою шапку на голову и теперь пыталась завернуть её поля так, чтобы ей понравился вид в зеркале.

- Помрёшь – я тоже на них в суд подам, только за потерю единственной подруги и разбитое сердце, - хмыкнула она.

- У тебя его нет, - буркнула Фрея.

- У змей тоже есть сердце, - блеснула глазами Мел, - а вот в твоем случае всё сложнее.

- Мел, тебе здесь быть нельзя. – напомнила ей.