Определившись со своими ближайшими планами, я продолжил наблюдение за округой. На центральной площади деревни был виден обгоревший остов какого-то большого здания, скорее всего, здесь раньше стояла церковь. Наличие церкви значительно повышало статус поселения, значит, это уже село, а не деревня.

По меркам Средневековья село было довольно большим, потому что я насчитал на обеих улицах около сотни домов с усадьбами. Правда, улицы изобиловали проплешинами от пожаров, а на уцелевших домах были заметны следы недавнего ремонта. На пригорке, за дальней от меня околицей села, стояла полуразрушенная деревянная крепость с хорошо заметными следами сильного пожара.

Левая часть крепостной стены была уже восстановлена, а в надвратной башне и на правой стене вовсю шел ремонт. Если судить по плачевному состоянию многих строений в селе, работы для плотника было навалом, и я решил попытать счастья.

Мне не хотелось тащить в деревню все свои пожитки, поэтому я припрятал их в лесу. Случиться в деревне могло всякое, и удирать лучше всего налегке, а за вещами можно будет вернуться позднее, когда минует опасность.

После скудного завтрака я умылся и, по мере возможности приведя в порядок одежду, направился к околице. Похоже, местные жители просыпались с рассветом, потому что стоило мне выйти из леса, как навстречу попалось стадо коров, которое гнали на пастбище трое мальчишек. Пацаны, увидев незнакомца, остановились и подозрительно начали рассматривать меня. Я свернул с дороги, пропуская коров, и тоже стал наблюдать за реакцией мальчишек. Если ребята заподозрят неладное в моем внешнем виде и испугаются, то соваться в деревню слишком опасно, потому что реакция взрослых может оказаться еще более непредсказуемой. Видимо, Александр Томилин удачно прошел фейсконтроль, так как пастухи интересовались мной недолго и вскоре без опаски продолжили свой путь.

Когда стадо проходило мимо меня, я окликнул старшего по возрасту парнишку:

– Эй, паря, постой! Как называется деревня?

Задавая вопрос, я старался подражать говору убитого мной бандита и, похоже, перестарался. Мальчишка не сразу понял, о чем я у него спрашиваю, но затем, акая по-московски, ответил:

– Это село Верея, дяденька. – И добавил, заметив у меня за поясом топор: – Боярыня Пелагея плотников ужо на работу не нанимает.

Я кивнул в ответ и не спеша направился в сторону деревни. Суетящийся человек всегда привлекает к себе внимание, а мне нужно было спокойно осмотреться на месте и послушать, о чем и как говорят люди. Видимо, моя особа ничем не выделялась среди местных жителей, и на появление на улице незнакомца никто не обращал внимания.

Жители занимались своими делами, а я не лез к ним с вопросами, следовательно, им было не до меня. Сейчас моей основной целью являлся рынок у пристани, где можно, не вызывая подозрений, потолкаться среди покупателей и сориентироваться в реалиях местной жизни. Когда я подошел к рынку, торговля уже началась и над рыночной площадью стоял многоголосый гул. Если судить по обилию телег, то на торг съехался народ со всей округи, так как местные жители наверняка ходили на рынок пешком.

Я бродил по рыночной площади, делая вид, что прицениваюсь к товарам, а сам прислушивался к разговорам и наблюдал за торговлей. Ассортимент товаров оказался довольно скудным, а торговля была в основном меновой. За деньги торговали только купцы из Новгорода и два каких-то узбека в тюбетейках и стеганых халатах.

Новгородцы привезли на торг отрезы шерстяной ткани, разноцветные платки, а также различную железную утварь и оружие. Узбеки торговали медной посудой, дешевой бижутерией, пряностями и хлопчатобумажными тканями. Импортные товары продавались только за серебряные монеты, пушнину и ржаную муку, а продукция местного производства в основном шла на обмен.