Мой рыжий коллега Константин что—то вякнул, получил быстрый отпор, и зарделся как знамя революции. Боря застенчиво улыбнулся. Марина смутилась. Юлька разинула рот. Антон отказался как—то реагировать. Ленка Б. взяла отгул.

Мы перегружались – еще бы! Почти у всех кредиты. Маринка влезла в ипотеку. Я взял денег у друзей – тоже надо отдавать.

Но кого это волнует, мы для компании играли роль нескольких карт в колоде теперь на столе Предела №2. Оставалось нас только перетасовать.

Долги, долги – Пушкин к ним относился легко. А нам чего париться? Возможностей то поболе, чем было у Александра Сергеича… Главное, не сколько ты должен – а сколько у тебя крутится, как вода на мельнице. Ничё, прорвёмся…? – как говаривал один мой знакомый, которого все посылали нах из—за его растущих долгов и невыполненных обязательств? И фраза от него уже звучала как—то зловеще – т.е. прорвемся не ним а от них.

Тем временем «Предел»№2 высказал еще одну (забыл какую по счету) озабоченность и стал на наших глазах озабоченным в конец, как говорится, до предела. «Озабоченный» достал где—то ложку, сел и начал жрать в прямом смысле этого слова. Такого аппетита стол «Предела» еще не испытывал. Диабет? Гастрит? Он жрал и жрал, – все подряд, что было на его столе.

Когда я, полчаса спустя засовывал бутерброд (протянутый милосердной рукой Юльки с новым маникюром), то боролся с опасением, что из—за плеча сейчас протянется мохнатая лапа, а следом воздух сотрясется от хрюканья, и начальник отдела сожрет моего аппетитного брауншвейгского друга. Я бы не удивился, заметив его за пожиранием листьев нашего комнатного цветка в предбаннике томящейся в одиночестве Катерины.

Начальник несколько раз повторил «Mamba» – название бренда. Это был многообещающий проект. Мамба – намба – шамба – хуямба.

И почему начальников отдела присылают толстых и обрюзгших? Видимо, этот образ более всего сочетается у руководства с представлением о зорком оке за безалаберными менеджерами.

Все существует, но не в том виде как мы себе представляем, а в процессе превращения одного в другое. Вот Предел №1 переродился в Предела №2. Мы живем в метаморфозах Овидия. Но об этом не знает Овидий, не знает Предел №2, не знаем мы, но знают сами метаморфозы.

Голова болит. А ведь еще не уволен!

Как я вчера спустился с башни? Не вспомню.

Когда Арчибальд отказался от сделки, ну и от перспективы иметь какой—то имидж? Не вспомню.

Зачем нагрубил Анне? Не вспомню.

Как ночью искал кошке корм? Не вспомню.

Как попал в офис партнеров, в котором сижу уже сорок минут? Не вспомню.

Нельзя все держать в голове – иначе все высыпется, и давай, Дубров, с чистого листа. Перекурить бы, да жаль, не курю.

На данный момент одно помню точно. Девушка в разглаженных черных брюках поведала о задержке начальника или задержке у начальника, и просила полчаса подавить их желтые подушки, – ну от нее, в награду, естественно, чашка эспрессо.

Сижу—гляжу – вокруг, на полу, на стенах – цветные полоски. Не мерещится? Нет. «Это дизайн, детка», – сказал бы герой западного вестерна своей даме. Но я без дамы.

И здесь конкуренты нас опередили, создав им фирменный стиль, а я приехал биться за бренд—бук, заодно раскрашу подушки в горошек.

Чем дизайнеры их уломали, когда получили такой халявный заказ?

Наверное, козырной картой стало то, что интерьер стимулирует работоспособность тюленей—сотрудников. И заказчик сдался, – потом пришел в себя при обсуждении цены, – поторговался о сумме, дизайнеры сбросили половину цены – заказчик проглотил (не знал, бедолага, что там все равно выгода несколько сотен процентов). И теперь черпает плоды своего креативного решения. Сотрудники небось в восторге и вкалывают как пчелки, хотя девушка в отутюженных брюках где—то заблудилась с моим кофе.