Но что-то пошло не так.

Перейдя дорогу и шагая строго посреди тротуара, он вдруг заметил идущих ему навстречу двоих молодых людей. Которые что-то оживленно обсуждали и при этом жестикулировали. Что было неправильно, так как они заняли собой бóльшую часть тротуара и выражали свои эмоции на улице, при этом громко разговаривая, а это в высшей степени неприлично, так как ущемляет интересы других прохожих. По улице надо ходить молча, никому не мешая и уступая дорогу.

Человек шагнул ближе к дому, пропуская невоспитанную парочку. И парочка прошла мимо. Человек хотел пойти дальше, но тут с островерхой крыши дома сполз поддон с кирпичами. Сполз и снёс ограждение, которое на вид казалось довольно прочным. Поддон перевалился за срез крыши, продавил водосточный жёлоб и четыре десятка сложенных кирпичей посыпались дождём вниз. В секунду кирпичи грохнулись на тротуар, дробно забарабанив по брусчатке, раскололись на куски и отскочили на дорогу. Но несколько кирпичей обрушились на голову и плечи случайного прохожего, неосторожно приблизившегося к стене дома. Один кирпич ударил его точнёхонько в темечко и проломил череп, загнав обломки кости в мозг.

И человек умер. Хотя был очень законопослушный и аккуратный и никогда не переходил дорогу на «красный» свет. Такова уж судьба, от которой не уйти.

Полицейские долго выясняли откуда на крыше взялся поддон с кирпичами, но никто ничего вразумительного сказать не мог. Возможно, он там простоял, забытый, несколько лет, а, может, его кто поставил накануне. Но даже если поддон кто-то и оставил, он в этом никогда добровольно не признается, чтобы не нарваться на наказание.

Смерть прохожего списали на несчастный случай, закрыв начатое дело. В городе провели ревизию крыш и ограждений, повесили предупреждающие таблички. А в кресло усопшего сел другой бухгалтер, который тоже никогда не опаздывал, появляясь на рабочем месте без одной минуты девять. Ну, такие они бухгалтеры. И европейцы.

Хотя, как оказалось, от случайной гибели не застрахован никто. Даже тот, кто не перебегает улицу на «красный»…

– Как же я его выпущу?

– Под подписку о невыезде.

– Да меня за это…

– Максимум лишат премии или снимут звезды. Я это компенсирую в размере пятилетнего оклада. За такие деньги, я думаю, вы сможете договориться с начальством. Была драка, убийство можно переквалифицировать в нанесение тяжких, ну, или самооборону. Могли же вы ошибиться? Впрочем, с тем же предложением я могу пойти к вашему начальству.

– Не надо к начальству. Я к нему сам схожу.

– Значит, договорились?

– Договорились.

Через сутки подследственный Степанов Михаил Сергеевич вышел из стен следственного изолятора.

– У вас пять свободных суток. Можете отправиться на побывку к семье. Через пять суток вам нужно прибыть в Москву. Вот билет.

– Есть, – коротко ответил Степанов. И разве что не сделал «смирно» и ладонь к виску не вскинул.

Наверное, ему стало даже проще и легче, потому что он пришел оттуда, где привыкли подчиняться, а не размышлять. И всё встало на свои места: есть вышестоящий командир, который отдает приказы и несёт за них ответственность, и есть ты, который должен эти приказы исполнять. А всё остальное – не твоего ума дело. И никаких терзаний. «Кру-гом! Марш!»

Адрес.

Анкета.

Вопросы.

– Ну, вы меня тут описали! Прямо «Рэмбо-три» какой-то.

– Хорошо не подашь – быстро не продашь. Тем более, мы ни в чем не соврали. Так, чуть-чуть сместили акценты.

– И что дальше?

– Собеседование по Интернету. Вам будут задавать массу вопросов, на которые надо ответить максимально близко к правде жизни. Не надо ничего выдумывать, но можно слегка преувеличить свои достоинства.