Какого прощения достойны будем мы, которые во вражде и ссорах бываем подобны диким зверям, называем врагов наших злодеями, проклятыми? Простительно ли даже, что имеем врагов? Разве ты не знаешь, что воздающий честь другому воздает честь самому себе? А мы бесчестим самих себя. Ты обвиняешь другого, что он оскорбил тебя, но для чего сам предаешься обвинению? Для чего сам наносишь себе рану? Будь бесстрастен, будь неуязвим; желая уязвить другого, не причиняй зла самому себе. Не довольно нам других душевных тревог, возбуждающихся без всякой причины, как то: неуместных пожеланий, огорчений, сетований и тому подобного; надобно еще умножить их новыми! Но как можно, скажешь, терпеть, когда меня оскорбляют? Как невозможно, скажи мне? Разве слова наносят нам раны? Или делают шрамы на теле? Какой же нам от них вред? Нет, если захотим, мы можем терпеть. Положим себе законом не оскорбляться, и перенесем. Скажем самим себе: это происходит не от вражды, а от немощи; и точно это происходит от немощи; когда нет мысли о вражде или злонамеренности, тогда оскорбляемый хотя бы потерпел тысячи оскорблений, может удержаться.

Если мы будем представлять только это, т. е. что это происходит от немощи, то перенесем все, оскорбителю простим и сами постараемся не предаваться тому же. После этого я спрошу всех вас присутствующих: можете ли вы, если захотите, быть так любомудрыми, чтобы терпеть оскорбления? Думаю, что скажете: да.

Так, оскорбляющий наносит тебе оскорбления невольно и не по своему желанию, но по принуждению страсти; удержись же. Не видишь ли беснующихся?

Как они подвергаются этому не столько от вражды, сколько от немощи: так и в нас огорчение происходит не столько от свойства оскорблений, сколько от нас самих. Ибо, почему мы переносим те же самые оскорбления от беснующихся? Мы переносим также, когда оскорбляющие суть или наши друзья, или высшие.

Не безрассудно ли в этих трех случаях, т. е. от друзей, от беснующихся и от высших переносить оскорбления, а от равных и низших не переносить? Я многократно говорил, что это лишь мгновенный порыв: воздержимся немного, и пройдет все. Чем кто более оскорбляет, тот тем более слаб. Знаешь ли, когда надобно оскорбляться? Когда оскорбляемый нами молчит; ибо тогда он силен, а мы слабы. Если же бывает напротив, то нужно даже радоваться; тогда ты достоин венца, достоин провозглашения. Не выходя на место борьбы, не подвергаясь неприятным действиям солнца, жара и пыли, не сходясь и не схватываясь с противником, но только пожелав, сидя или стоя, ты можешь получить великий венец и не просто великий, но гораздо больший, чем те борцы, ибо не все равно – низвергнуть противоборствующего врага или притупить стрелы гнева. Ты победил, не схватываясь с противником, низложил возбуждающуюся в тебе страсть, умертвил свирепого зверя, обуздал неистовый порыв, как доблестный пастырь, тогда как предстояла тебе внутренняя брань, домашняя война.

Как враги, обложившие город и осаждающие его извне, когда возбуждают в нем междоусобную брань, тогда и одерживают победу; так и оскорбляющий, если не возбудит в нас самих страсти, не в состоянии будет преодолеть нас; если мы сами не воспламенимся, то он не будет иметь никакой силы. Пусть же искра гнева хранится в нас и воспламеняется лишь благовременно, не против нас самих, не для того, чтобы причинить нам множество зол. Не видите ли, как в домах огонь содержится в определенном месте и не разбрасывается везде, и на сене, на одеждах, и где случится, дабы он не воспламенился от дуновения ветра. Когда или служанка зажигает светильник, или повар разводит огонь, то строго им внушается, чтобы делали это не на ветру, не близ вещей деревянных и не в темноте; а когда наступает ночь, то мы тушим огонь, опасаясь, чтобы во время нашего сна, когда некому смотреть за ним, он как-нибудь не разгорелся и не сожег всего. Точно также будем поступать и с гневом: пусть он не сопровождает все наши помыслы, но хранится в глубине души, дабы не возбуждал его ветр от слов противника, но дабы это возбуждение он получал от нас, а мы возбуждали бы его умеренно и безопасно. Как он возбуждается извне, то не знает меры и может пожечь все; он часто может возбуждаться и во время нашего сна и пожечь все. Будем же воспламенять его в нас только для того, чтобы он светил; ибо гнев издает свет, если он возбуждается, когда следует; будем употреблять этот светильник против тех, которые обижают других, и против диавола. Пусть не везде полагается и не везде разбрасывается эта искра, но хранится у нас под пеплом; будем содержать ее в помыслах смиренных. Не всегда она бывает нам нужна, а только тогда, когда надобно что-нибудь исправить и умягчить, когда надобно преодолеть упорство, или вразумить чью-либо душу.