– Холодная погода обычно замедляет скорость гниения, – сказал я. – А здесь процесс уже пошел, значит, смерть наступила давно. Если отталкиваться от того, что тело не переносили – судя по выжженному полу, так и есть, – думаю, прошло четыре-пять недель.

– Подрядчики закончили работы намного раньше, – отметил Броуди. – Значит, это не они.

Фрейзер слушал с растущим раздражением: ему не нравилось, что бывший детектив взял инициативу в свои руки.

– Ага. Если женщина не из местных, то мы установим личность по списку людей, переправлявшихся на пароме. В этом году вряд ли было много туристов.

Броуди улыбнулся:

– Вам показалось, что в этой сфере услуг делают записи? Между Руной и Сторноуэем курсирует около дюжины лодок. Никто не следит за тем, кто приезжает и уезжает. – Он повернулся ко мне, игнорируя сержанта: – И что теперь? Полагаю, вы доложите Уоллесу, чтоб высылали следственную команду?

Не успел я открыть рот, как вмешался рассерженный Фрейзер:

– Мы не станем принимать никаких решений, пока доктор Хантер не закончит то, зачем сюда приехал. Пока ясно только, что какая-то алкоголичка напилась и заснула у костра.

Броуди оставался невозмутимым.

– И что же она делала на Руне посреди зимы?

Фрейзер пожал плечами:

– Может, у нее тут друзья или родственники. Или она относится к новому поколению любителей природы или чем они там занимаются. Они попадают на острова даже более отдаленные.

Броуди осветил фонарем череп, лежащий лицом вниз среди пепла, с небольшим наклоном в сторону, на макушке была зияющая дыра.

– Думаете, она сама себе раздробила голову?

Я вмешался, пока не вскипели страсти:

– Вообще-то, бывает, череп разрушается при высокой температуре подобным образом. Он представляет собой герметичный сосуд с жидкостью и студнеобразной материей и при нагревании ведет себя как скороварка. Газ расширяется, и происходит взрыв.

Фрейзер побледнел.

– О боже…

– Вы до сих пор считаете, что это несчастный случай? – нерешительно спросил Броуди.

Я замялся, зная, как огонь способен вводить в заблуждение. Меня самого терзали сомнения. Однако Уоллес потребует факты, а не интуитивные догадки.

– Не исключено, – произнес я. – Понимаю, дело эксцентричное, но не подозрительное. Необходимо сделать детальный осмотр, а на первый взгляд нет однозначных указаний на убийство. Помимо черепа, никаких травм. Руки и ноги не были связаны.

Броуди нахмурился и потер подбородок.

– Разве веревка не сгорела бы?

– Это не имеет значения. От огня мышцы сокращаются, и труп принимает позу эмбриона. Однако если руки и ноги связаны, этого не происходит, пока цела веревка, а потом уже поздно.

Я осветил тело, демонстрируя, как оно скручено.

– Ноги и руки не прямые. Значит, ее не связывали.

Броуди не успокоился:

– Может. Я проработал полицейским тридцать лет. Повидал немало горелых трупов, несчастных случаев и убийств, но ничего подобного. Без катализатора тут не обошлось.

При обычных обстоятельствах он был бы прав. Однако здесь обычностью и не пахло.

– Катализатор типа бензина не помог бы, – уверил я. – Он горит недостаточно жарко. Даже если так, для разрушения организма до такой степени понадобилось бы такое количество бензина, что истлел бы весь коттедж.

– Так каким же образом?..

У меня была мысль на этот счет, но я пока не хотел ею делиться.

– Это мне и предстоит выяснить. Давайте обезопасим себя. – Я повернулся к Фрейзеру: – Вы можете оцепить дорогу к дверям и труп? Не хочу наследить больше, чем надо.

Сержант кивнул Дункану:

– Поторапливайся. А то проторчим тут всю ночь.

Вдруг через окна проник свет от фар. Выключился мотор.