Вновь припарковав машину, Малах еще раз посмотрел на нечеткий силуэт ЦТП. «Десять минут». В богатом музее Питера Соломона хранилось свыше тридцати тысяч сокровищ, однако Малаху были нужны только самые ценные.
Все исследования Кэтрин Соломон.
И сама Кэтрин.
Глава 26
– Профессор Лэнгдон? – окликнула Сато. – Вы как будто привидение заметили! Что с вами?
Лэнгдон поправил портфель, висевший на плече, и положил на него руку, словно защищая. Лицо у него посерело – он сам это чувствовал.
– Я… просто волнуюсь за Питера.
Сато вскинула голову и прищурилась.
Лэнгдону вдруг пришло на ум, что участие Сато в этом деле может быть связано с таинственной шкатулкой, доверенной ему Питером. Он ведь предупреждал Лэнгдона: «За ней будут охотиться очень влиятельные люди… Эта вещь опасна в руках непосвященных». Непонятно только, зачем ЦРУ могла понадобиться шкатулка с талисманом… и что это за талисман.
«Порядок из хаоса?»
Сато подошла ближе и испытующе уставилась на Лэнгдона.
– Вас, случаем, не осенило?
Лэнгдон взмок.
– Нет… не совсем.
– О чем вы думаете?
– Да просто… – Лэнгдон помедлил, не зная, что ответить. Он вовсе не собирался рассказывать Сато о шкатулке, однако если его повезут в ЦРУ, то на входе в любом случае обыщут. – Вообще-то… у меня появилась еще одна догадка. Насчет татуированных цифр.
Сато хранила невозмутимое выражение лица.
– Слушаю? – Она мельком взглянула на Андерсона, который только что вернулся, встретив команду криминалистов.
Лэнгдон сглотнул и присел на корточки рядом с рукой, соображая, что сказать.
«Ты же учитель, Роберт! Импровизируй!»
Он последний раз взглянул на семь крошечных символов, надеясь найти в них какое-нибудь вдохновение.
«Ничего. Пусто».
Покопавшись в энциклопедии символов, хранившейся в его мозгу, Лэнгдон нашел только одну зацепку. Эта мысль приходила ему в самом начале, однако он быстро ее отмел. Сейчас она хотя бы поможет выиграть время для размышлений.
– Ну, – начал он, – специалист по символам должен сразу понять, что сбился с пути, если для расшифровки того или иного послания ему приходится прибегать к различным символическим языкам. Например, я сказал вам, что здесь использованы две системы счисления: римская и арабская. Выходит, я никудышный специалист, ведь это совершенно разные языки. То же касается римских цифр и рунического алфавита.
Сато скрестила руки на груди и приподняла брови.
– Ну и?
– Как правило, коммуникация происходит на одном языке, поэтому первая задача при расшифровке любого текста – найти единую систему символов, подходящую ко всем его частям.
– И вы ее нашли?
– Ну да… и нет. – Опыт изучения чередующейся симметрии амбиграмм не прошел для Лэнгдона даром. Теперь он знал, что символы могут иметь разные значения в зависимости от угла, под которым на них смотришь. С этой точки зрения семь символов на руке Питера вполне укладывались в одну систему.
– Если немного повернуть руку, то язык становится понятен.
На это указывала и герметическая формула, названная преступником в самом начале: «Как вверху, так и внизу».
Лэнгдон неохотно протянул руку к деревянному основанию, на котором держалась ампутированная кисть Питера. Он осторожно перевернул основание, так что вытянутые пальцы стали указывать в пол, и символы на ладони преобразились.
– Под таким углом XIII становится обычным римским числительным – тринадцать, а арабские цифры превращаются в латиницу: SBB.
Лэнгдон предполагал, что новая комбинация цифр и букв вызовет лишь недоуменные взгляды, но Андерсон вдруг изменился в лице.
– SBB?! – воскликнул он.