К тому же я вскоре понял, что ни ОКХ, ни Гитлер не собирались копировать план Шлифена во всей полноте его замысла. Шлифен составил свой план в расчете на полный и окончательный разгром всей французской армии. Его целью было обойти врага с северного фланга широкой правой дугой, а затем, очистив всю Северную Францию, наступать западнее Парижа и преследовать неприятельскую армию до фронта, проходившего от Меца через Вогезы до швейцарской границы, и в конце концов заставить его капитулировать. Чтобы добиться этого, он пошел на риск начальных неудач в Эльзасе, в то же время надеясь, что враг началом своего наступления в Лотарингии сам поспособствует полному успеху обходной операции германской армии.

С другой стороны, оперативный план 1939 года не содержал четкого намерения довести кампанию до победного конца. Очевидно, что его цель состояла в частной победе (разгром сил союзников в Северной Бельгии) и территориальном выигрыше (овладение побережьем Ла-Манша в качестве плацдарма для дальнейших операций).

Может быть, когда генерал-полковник фон Браухич и его начальник штаба составляли оперативную директиву в 1939 году, они вспомнили слова Мольтке, написавшего во введении к трудам Генштаба о войне 1870–1871 годов: «Ни один оперативный план не может с уверенностью предвидеть ход кампании после первого столкновения с основными силами врага. Только дилетант может полагать, что развитие операции последовательно и во всех подробностях исполняет принятый план вплоть до его заранее продуманного окончания».

Если этот тезис действительно лежал в основе плана ОКХ, значит, оно оставило за собой право решать, когда и какими средствами продолжать наступление сразу по достижении первых его целей – частной победы на правом фланге в Северной Бельгии и овладения побережьем Ла-Манша.

Однако, судя по услышанному при получении оперативной директивы в Цоссене, я мог лишь предположить, что ОКХ считало возможность достижения решительных успехов на Французском театре военных действий маловероятной, если не призрачной. Мое впечатление впоследствии подтвердилось во время многих посещений нашего штаба командующим сухопутными силами и его начальником штаба, которые никогда всерьез не рассматривали наши постоянные утверждения о том, что нужно стремиться к полной победе. Также я сомневаюсь, что в то время Гитлер сам верил в возможность полного устранения Франции из войны в ходе предполагаемой операции. Вероятно, больше всего его заботило воспоминание о том, что после неудачи нашего наступления в 1914 году мы оказались в ситуации, когда у нас отсутствовала даже необходимая база для подводной войны против Великобритании. Вот почему он теперь придавал такую важность получению этой базы – другими словами, овладению побережьем Ла-Манша.

Теперь было совершенно ясно, что операцию, нацеленную на полный разгром Франции, нельзя было выполнить одним ударом, как планировал Шлифен. Как я уже объяснял выше, больше не существовало необходимых условий. Однако если предполагалось – как только будет одержана частная победа, обозначенная ОКХ, – продолжать операцию с целью полного устранения Франции как противника, то первоначальную операцию нужно было хотя бы связать с этой конечной целью! Во-первых, она должна была стремиться к полному уничтожению северного фланга противника с целью установления решительного превосходства для следующего хода, который должен будет разгромить остальные силы западных держав во Франции. Во-вторых, одновременно она должна была создать благоприятную оперативную обстановку для начала этого второго удара.