Когда я только начал работать нейрохирургом более 25 лет назад, сама идея «улучшения» мозга казалась мне какой-то бессмысленной. В конце концов, меня учили удалять опухоли, пережимать аневризмы, снижать повышенное из-за скопившейся крови давление и так далее. Даже сейчас ни один нейрохирург не может залезть в человеческий мозг и подправить сотню миллиардов нейронов, чтобы этот орган лучше работал и был менее уязвим к деменции. Если кардиохирурги могут вырезать бляшки, закупоривающие сосуды сердца, то я не могу убрать из мозга белковые клубки[3], образование которых многие связывают с развитием болезни Альцгеймера. Пока не придумали ни операции, ни лекарства, которые могли бы помочь вылечить деменцию или сделать человека более умным, креативным, улучшить его память или сделать так, чтобы он изобрел очередную важную вещь, необходимую миру.

Мозг не похож ни на один другой орган. Нельзя пересадить мозг, как это делают с сердцем (или печенью, почками или даже лицом, раз уж на то пошло), и наши знания о нем находятся все еще в зачаточном состоянии, постоянно обновляясь и дополняясь. Недавно, выступая в качестве председателя на заседании мировых экспертов по сотрясению мозга в Американской академии нейрохирургии, я осознал одну удивительную вещь. Помимо медиков, среди экспертов были также и представители министерства обороны и технологической сферы. Они все говорили о том, какой прогресс был достигнут в изучении сотрясения мозга, однако, к моему удивлению, оказалось, что четкого согласия по поводу того, как лучше всего лечить эту травму – которая только в США диагностируется миллионам людей ежегодно, – попросту нет. Кроме того, академией не было толком предоставлено никаких опубликованных данных об эффективных методах лечения. Многие существующие рекомендации основаны лишь на единичных данных [2]. Даже такие вопросы, как количество отдыха, необходимого пострадавшему от сотрясения мозгу, – вызывали споры. Например, нужно ли сводить к минимуму деятельность, требующую концентрации и внимания, в процессе восстановления после сотрясения мозга или же, наоборот, стоит чаще практиковать такую активность? Помогают ли легкие физические упражнения, такие как быстрая ходьба на беговой дорожке, восстановиться после сотрясения или мешают? Я слышал самые разные мнения, однако почти все они не были основаны на фактах. А я напоминаю: на заседании присутствовали мировые эксперты по травмам мозга.

Вне всяких сомнений, мы проделали огромный путь со времен Аристотеля, который считал, что человеческий интеллект сосредоточен в сердце, а мозг выступает в роли своеобразного холодильника, который охлаждает пылкое сердце и горячую кровь, однако вопросов о мозге по-прежнему больше, чем ответов. Теперь нам известно, как приводятся в движения мышцы и формируются мысли, и мы можем даже выделить гиппокамп – две крошечные структуры мозга, напоминающие по форме морского конька, которые необходимы для работы памяти. Тем не менее мы так и не достигли значительного прогресса в борьбе с когнитивным спадом и деменцией. Если сердечно-сосудистыми заболеваниями и некоторыми видами рака люди и страдают меньше, чем всего одно поколение назад, с нарушениями работы мозга мы наблюдаем обратную картину. Согласно исследованию 2017 года, проведенному Калифорнийским университетом в Лос-Анджелесе, у 47 миллионов американцев наблюдаются те или иные признаки доклинической стадии болезни Альцгеймера, то есть их мозг демонстрирует признаки неблагоприятных изменений, которые пока еще не привели к выраженным симптомам. Зачастую проходят годы, прежде чем можно начать говорить о явном нарушении памяти, мышления и поведения [3]. Проблема в том, что мы не знаем, кто эти 47 миллионов человек и у кого из них в итоге разовьется полноценная болезнь Альцгеймера. Между тем ученым известно, что, согласно прогнозам, к 2060 году число американцев с болезнью Альцгеймера и другими когнитивными нарушениями вырастет от 6 до 15 миллионов