– Вам ведь нужны последние пять заданий? – спросил О’Гарро.

Я сказал «да», и он вручил мне два запечатанных конверта. Один был подписан: «Задания для третьего тура конкурса „Pour Amour“»; второй: «Ответы третьего тура конкурса „Pour Amour“». Я вынул из кармана собственный нож, чтобы вскрыть конверты, и тут О’Гарро сказал: «Я не должен их видеть» – и отошел к дальней стене, а за ним туда же отошли Бафф и Хири. Оттуда им было не видно написанного, но меня видно, и они внимательно за мной наблюдали. На столе лежали карандаши и дешевые перекидные блокноты, но я предпочитаю свои, достал карандаш и блокнот, сел и все переписал. С одной страницы – пять загадок-четверостиший, с другой – пять женских имен и краткие пояснения. Закончил я быстро. Когда я вкладывал их листки в конверты, Бафф спросил у меня:

– Вас зовут Арчи Гудвин?

– Так точно.

– Пожалуйста, напишите на каждом конверте: «Вскрыл и сделал копии содержимого Арчи Гудвин, тринадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года в присутствии Тэлботта Хири, Оливера Баффа и Патрика О’Гарро» – и поставьте подпись.

– Что-то мне это не нравится, – после секундного размышления сказал я. – Не хочу расписываться на бумажках, цена которым миллион долларов. Как насчет такого? Я напишу: «Вскрыл и сделал копии содержимого Арчи Гудвин тринадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года с нашего разрешения и в нашем присутствии», а вы, джентльмены, распишетесь.

Они сказали, что и так годится, после чего я надписал конверты, они расписались, а О’Гарро положил оба конверта в ящик, запер его и унес. Вскоре он вновь присоединился к нам, и мы вчетвером поднялись на один марш по широкой мраморной лестнице и вышли из банка. На улице Хири спросил у них, куда они сейчас направляются, и они ответили, что к себе в офис, который расположен за углом. Тогда Хири повернулся ко мне:

– А вы, Гудвин?

Я ответил, что к себе на Западную Тридцать пятую, и он сказал, что едет в центр и что нам по пути и он может меня подбросить. Бафф и О’Гарро пошли к себе, а Хири поднял руку, поймал такси, мы сели, и я назвал водителю адрес: угол Тридцать пятой улицы и Девятой авеню. Мои часы показывали без десяти три, так что я успевал вернуться до прихода второго гостя.

На углу Пятой авеню такси остановилось на красный свет, и Хири сказал:

– У меня есть немного свободного времени, и я думаю, не заскочить ли к вам на минутку побеседовать с Ниро Вулфом.

– Только не сейчас, – ответил я. – У него встреча.

– Но сейчас я свободен.

– Как ни жаль, придется подождать. В общем, даже долго. Сегодняшний день у него расписан до вечера, до десяти тридцати или до одиннадцати.

– Но мне необходимо его увидеть.

– Сожалею. Я передам ему ваше пожелание, и он тоже будет огорчен. Если хотите, дайте свой номер телефона, я позвоню и скажу, когда он освободится.

Хири вынул из кармана бумажник, порылся и достал новенькую хрустящую двадцатку:

– Вот. Мне ненадолго. Уложусь минут в десять.

Я был польщен. Чаевыми обычно дают пятерку, десять – уже щедро.

– Глубоко вам признателен, – произнес я с чувством, – но я не привратник и не швейцар. У мистера Вулфа для разных целей работают разные люди. Я у него – чтобы переписывать стишки, которые хранятся в банковских ячейках. На этом мои полномочия заканчиваются.

Аккуратно положив в бумажник двадцатку, Хири сказал, не меняя ни тона, ни голоса:

– В другое время в другом месте я хорошенько бы вам врезал.

Теперь, надеюсь, все понимают, почему мне захотелось рассказать о нем подробнее. На том наш разговор закончился. Пока такси ползло по запруженным улицам, я, чтобы скоротать время, придумал пару-тройку ответов на его последнее высказывание, но, в конце концов, это было его такси, и предложил он мне целых двадцать долларов, что было очень мило с его стороны. Поэтому, когда машина остановилась на углу Тридцать пятой, я сказал лишь: