Старуха смотрит. Она всегда смотрит до самого утра. Сверлит своим взглядом, шевелит проваленным беззубым ртом. Знаю, за мной приходит. Хочет забрать, но я не готов пока. Не в этот раз. Ведьма кивает на картину, стоящую в углу без подрамника. На ней девушка. Я нарисовал ее уже давно. Не знаю зачем. Не знаю!

В такой же ублюдский осенний день что-то подняло меня и заставило это сделать. Разрыв гору холстов, нашел лучший по качеству. Кисть словно сама вырисовывала длинные вьющиеся рыжие волосы. Они огненной копной ложились ровными выверенными мазками. Оттенки мешались и накладывались так искусно, что на тот момент окончательно уверовал в свой талант, понял, что гений. Соединив синие оттенки, создал исключительный цвет глаз. Пушистые ресницы, яркие полные пурпурные губы…

Скрипучий смех врывается в мое сознание. Я впервые его слышу. Она никогда так раньше не делала. Скрип несмазанных петель, а не голос. Старчески-дребезжащий. Мумифицированная тварь. Достала уже.

- Идешь со мной-то? Хватит мучиться, неудачник.

Это все водка. Горячка. Она не может говорить со мной. Этого не может быть. На всякий случай натягиваю одеяло до подбородка. Ответить? На миг ясность возвращается, и я останавливаюсь. Понимаю, что это всего лишь бредовое состояние овладело мной. Все мираж. Все это лишь страшная обычная сказка.

Зажмуриваю глаза и вновь открываю. Она не уходит. Ждет.

- Нет, - вылетает из моего рта.

Ведьма сокрушенно качает головой и беззвучно смеется.

- Хорошо. И на этот раз оставайся. Но помни, – кивает на портрет – ты здесь только из-за нее.

Странная информация топит с головой. О чем речь? Что она имеет ввиду? Не успеваю получить хоть какой-то ответ. Все пропадает. С трудом скосив глаза на окно, вижу, как серые клоки рассвета заползают в комнату.

А с моей картины прямо в мои мутные глаза смотрит нарисованная девушка.

Ее глаза горят. Синий превращается в красный.

В красный.

В красный.

Окончательный морок рассеивается. Все четче осознаю реальность. Все, как всегда. Это нормально. Темные краски утра затихают. Становятся светлее и ярче. В тело вливается сила. Мышцы затвердевают, я обретаю возможность четче мыслить.

По-другому только одно.

Шорох в другой комнате, где спит моя жена, становится громче. Осторожно открываются дверцы шкафа и слышен шелест одежды. Металлические вешалки, стукаясь друг о друга, издают мелодичный звон в тишине наступающего утра. Слышу каждое движение, ощущаю каждый осторожный шаг. Торопится. Вжикают молнии на чемоданах. Слышится глухой стук. Обувь? Шаги ускоряются. Хлопает дверь ванной. Льется вода и все быстро затихает. Возвращается в комнату.

Я закрываю глаза и мерно вздымаю грудную клетку. Пусть думает, что я сплю. Уходя уходи. Семейная лодка разбилась о быт, так говорят? Я ничего не чувствую. Нет ни сожаления, ни злости, ничего этого нет.

Жена выходит из своей спальни и на миг задерживается около моей тахты. Взгляд ощущается почти физически. От подбородка по всему лицу ползает тяжесть. Смотрит.

- Прощай… неудачник, - роняет последние слова.

Снова прибивает это ублюдское слово. Сука! Не может даже свалить по-человечески, обязательно нужно прибить. Сохраняю мертвецкую недвижность. Тяжелый выдох и шаги на выход. Хлопает дверь. Тишина. Я один.

Все к лучшему. Все к лучшему.

Да?

Все же подрываюсь и быстро иду к окну. Вижу, как она тащит два больших чемодана к машине. Какой-то грузный мужик резво выскакивает и бежит к ней навстречу. Хватает вещи и пакует в открытый багажник. Подготовился. Ждал ее.

Они садятся и уезжают. Попутного ветра.