Переживал от увиденного, волновался, представлял ее по-всякому, но Лилечка словно немного отстранялась. Нет, она по-прежнему также смотрела, но в воздухе будто запрет висел на мои дальнейшие действия. Только однажды сказала, что мне еще нужно восстановиться как следует. Она права, конечно. Это не обсуждается. Здоровье, хорошие питание, крепкий сон в первую очередь.

Но все же я хотел большего. Сквозь запрет мечтал. Еще немного подождать…

Надев штаны, спускаюсь в столовую. Майку, как всегда, натянуть забываю. Да и зачем. Перед прислугой что ли оправдываться. Не стану этого делать. Пусть подают, в этом же их прямое предназначение, не так ли? Софи глухо здоровается и облизывает меня взглядом, тут же опускает глаза в пол.

- Вареное яйцо? Тосты с джемом? Чай фруктовый, – перечисляет она одобренное Лилечкой меню.

Впервые меня раскачивает бунт. Не хочу я жрать эти яйца. Хочу другого. Сколько можно, я не инвалид. Понимаю, что это забота, но надоело. Я здоровый мужик в конце концов.

- Кофе. Мед и козий сыр.

Набор прекрасный! Особенно с утра. Но хочу и точка.

Софи удивленно косится и пока не бросается выполнять мои указания. Ну конечно, наверное, раздумывает, можно ли осмелиться нарушить приказ хозяйки или нет. На лице немая толика сомнения. Пока она размышляет, я в свою очередь за ней наблюдаю. Высокая смуглая девушка, на вид лет тридцать. Раскосые кошачьи азиатские глаза словно стеклом присыпаны. Они странные. В противовес взгляду имеются жуковые, густющие волосы, которые оживляют ее образ. Но глаза… Радужка настолько зеленая, что хочется прикрыть веки от искрящих темных сполохов. Диковатая, я никогда ее так близко не рассматривал. И вот теперь замечаю ясную противоречивую внешность. Да, мой интерес чисто художника. Профессиональный.

- Но… – нерешительно тянет Софи.

И я ее раздраженно обрываю.

- Я неясно выразился? Живо.

Недовольно засопев, она начинает раскладывать по тарелкам требуемое. Ну вот так с самого начало было нужно. Подав нужное, Софи спрашивает разрешения удалиться. Обычно она стоит и наблюдает, что подать еще в процессе завтрака. Сегодня ее отпускаю. Надоела. Небрежно махнув рукой на выход, приступаю к завтраку. Позднему завтраку.

Лиля требует, чтобы я больше гулял в саду. Переодеваюсь и спускаюсь подышать воздухом. Сажусь в уютную плетеную капсулу и наблюдаю, как работает садовник. Ловко же у него получается. Засмотришься на его спорую работу. Деревья и кустарники словно сами тянутся к нему, подставляют ветви для стрижки. Формы причудливые и необычные.

- Великан, как дела? – приветливо кричу.

Не отрываясь от дела, он в полуобороте машет мне рукой. Показывает, что все нормально. Немой. По-другому не ответит. Жужжит и жужжит его инструмент. Ветки падают. А почему осенью он этим занимается? Разве это не весной нужно делать? Да какая мне разница?

Два месяца шикарной жизни. Той, о которой мечтал. Я бредил ею. И вот счастливая авария изменила все. Как хорошо, что я поехал за этой дебильной зарплатой, что невовремя потянулся за сигаретами, что прошляпил момент. Все так здорово сложилось.

Пусть они подавятся этими копейками. Главбух, наверное, была очень удивлена, что Лазарев не приехал. А что с Машей интересно? Как она? С тех пор, как она ушла ничего не слышал о ней. Да так, вспоминаю просто из вежливости. Разве может она сравниться с моей нынешней? Никогда.

Пусть развлекается со своим толстопузом на иномарочке среднего класса. Лиля предоставила мне в пользование хорошую добротную немецкую марку. Она очень переживала, что я остался без колес. Настояла. Я принял.