Снова плюнул Василий, да дальше пошёл. Ерохвост нечистый, чего с него взять? И пришёл он снова к тому камню печатному, да в этот раз не только поперёк, но и вдоль него прыгнул, как детишки по бревну. Прыгнул, четверти аршина последних не одолел – споткнулся, упал, да и расшибся. Схоронили дружинники Василия на том же склоне, а рядом лежал череп-свистун…

Вернулись дружинники в Новгород, пришли к матери Василия, вдове матёрой, да поклонились ей в ноги. Показали письма сыновьи – те письма Амелфа Тимофеевна прочла и заплакала. Говорит дружине, что без Василия у неё до них теперь дела нет и велела девушке-чернавушке свести братву в подвалы глубокие, чтоб каждый набрал себе казны не считаючи. Спустились молодцы в подвалы, но казны брали мало, больше для вида, мол, дара не отвергли. Налила им Амалфа по чарочке, они за её здоровье выпили, за хлеб, соль да заботу поблагодарили, поклонились и кто куда разошлись. Один из них моим дедом был, а историю эту мне отец сказывал, – Кайский звонко хлопнул себя по коленке. – Жаль, прошло время Бусово!

Емеля встрепенулся:

– Вот погоди, неувязочка тут. Ты сказываешь, что Василий из Каспия Иордана достиг, но того быть не может – истинно в Святом Писании говорят, что Иордан впадает в солёное Мёртвое море, с Хвалынским морем он никак не сообщается.

– Ну, там, может, между морем и рекой волок какой есть.

– Ладно. Другой вопрос тогда. Что это за письма такие Василий в Ерусалиме купил? Уж не индульгенции ли католические?

– Да побойся Бога, охальник! Какие могут быть, к лешему, католики?

– А такие, которые в Риме, Новом Вавилоне, сидят и Антихристовыми грамотами торгуют напропалую! Тогда всё на места встаёт – спустился Вася себе по пути из варяг в греки, а там от Царьграда уж и до Рима допёр – там рукой подать. Может, не зря говорят, что новгородцы икон святых не признают, с московитами спелись и вовсю жидовствуют?

Изотий, который был степенный с пронзительными глазами и с длинной, но жидковатой бородой:

– Ты уж околесицы-то не мели. Как бы Василий через земли литвинов и татар крымских пошёл мимо турки в Великое море? И море Великое – это вам не Хвалынь: там пиратов, византийцев, венецианцев, флорентийцев что твоих мурашей в лесу. Сплошным боем дорога бы та была. Да и церковь Греческая от грехов разрешает за жертвы обильные, – Емеля опешил и видно, приготовился к чему-то решительному.

Изотий наклонил свою голову и внимательно посмотрел на товарища: – А ты чего глаза вылупил? Как ты думаешь, лучше пусть разбойник свой клад в лесу зароет или свои цехины да бизантии в церковь принесёт, чтоб через это отцы святые накормили страждущих и утешили скорбящих?

– Ну, да… Уж лучше так лиходеи мир поправляют, чем никак, – согласился Емеля.

– Вот, даже ты уразумел. Потому и грамоты такие разрешительные есть – их в Антиохии, в Царьграде и в Ерусалиме как раз можно получить. Только не такому сиволапому, как ты, – Изотий хмыкнул в сторону примолкшего уже Емели. – И это тоже идёт на пользу тому, что Василий через Волгу ушёл в море Хвалынское, а уже оттуда двинул в Иордан. Спускайся он по Днепру, так он бы те грамоты в Царьграде взял. Так что правдива легенда твоя. И правда твоя, что времена Буслаевых на Руси прошли. Слава Богу.

Низкий баритон съехидничал:

– Как-то у вас этот рассказ по другому выходит, не таким складом, как предыдущий.

– Да это я ещё над форматом думаю. Может, это роман исторический будет, а может – сценарий. Прикидываю так и этак, что проще пристроить будет, – будто извинился келейный тенор.