Лидия поставила бокал на столик и вышла из гостиной, чтобы через минуту вернуться с листком зеленовато-голубой бумаги, сложенным пополам и надорванным. Она протянула его подругам:
- Смотрите сами!
Софи взяла записку, развернула и прочла вслух:
"Ущелье Самарья, в следующий вторник. И поосторожнее!".
Девушки переглянулись, и Валери озвучила то, что крутилось в головах у всех троих:
- Это просто ерунда какая-то!
- Мне тоже кажется, что это не может быть чем-то серьезным, - смягчила ее слова Софи. - Ты говоришь, Лидди, бумага не ваша?
- Ну, ты же знаешь, наш Мэтр заказал особую бумагу для ателье, она везде и лежит: бледно-лимонная, с ароматом нарциссов. А эта другого цвета, и более толстая.
- Написано синими чернилами, с сильным нажимом, вот тут даже прорвалось, - Вэл разглядывала записку, потом осторожно ее понюхала. - Запах... очень слабый, но все-таки есть, это какой-то модный одеколон... Такой, знаешь, с нотками дуба и кожи. И лимон. "Wonderful life" от Lanvin, по-моему.
- Вот тьма, да какая разница, чем пахнет записка? Там написана сущая белиберда! - сердито воскликнула Софи. - Ты была когда-нибудь в этом ущелье?
- Нет, - покачала головой Вэл. - Ты же знаешь, мы обе на Крите не были.
- Ну, вот, а я была! Оно больше шестнадцати километров длиной, как там можно встретиться, не назначив время и место? Все равно, что сказать "давай встретимся на набережной капитана Беллинстена завтра-послезавтра".
- Ну, тут возможна масса вариантов, - Лидия пожала плечами. - Возможно, там не назначена встреча, а что-то оставлено в заранее оговоренном месте. Или есть какая-то таверна, церковь, камень, в конце концов, который все знают, и его не миновать. Но ты права, это ерунда, я зря так нервничала.
Девушка попыталась вытянуть надорванный листок из пальцев Валери, но та отвела ее руку.
- Пусть полежит у меня, много места не займет. А вдруг это то самое Большое Приключение? Мы ведь все равно планировали поход по этому самому ущелью, ну, так почему бы не сделать это в следующий вторник?
- Кстати, там есть таверна, - медленно сказала Софи. - И мимо нее, действительно, не пройдешь...
- Ладно, - Лидия допила вино и встала. - Завтра нам рано вставать. Так что я предлагаю отправиться по кроваткам. Спокойной ночи!
Пока наши героини принимают душ и укладываются спать, мы из скромности отвернемся от них, и рассмотрим повнимательнее их жилище.
Номер тридцать два по Одли-Гарден стрит был построен лет сто пятьдесят назад в классическом стиле - двухэтажный, с высоким крыльцом, окаймленным парой колонн, с садиком, где перед фасадом буйно цвели астры и георгины, а задняя дверь выводила к увитой лиловыми клематисами беседке и кустам роз.
Девушки втроем арендовали этот дом в Нижнем городе Люнденвика вот уже четвертый год, и менять что-либо совершенно не собирались. Постройка была очень удобной: три спальни, большая и маленькая гостиные, две свободных комнаты, которые можно было использовать, если кто-то из гостей оставался ночевать. При каждой спальне имелась собственная небольшая гардеробная и, разумеется, ванная, а оборудованию кухни позавидовал бы и иной ресторан.
Софи, она же Каролина София Августа Тревеллиан, получила ненавидимое ею прозвище в возрасте примерно трех дней, когда взволнованный новоиспеченный отец, полковник Джаспер Тревеллиан, впервые взял ее на руки. Он заглянул в младенческие голубые глазки, потрогал кончиком указательного пальца носик и воскликнул: "Боги, какая пимпочка!". Трудно сказать, имел он в виду только носик или весь организм в целом, но с того самого дня Каролину Софию и так далее никто иначе не называл. Прозвище застигло ее в парке, где она гуляла с няней, выползло из-под парты в школе и набросилось в Университете... Ныне Пимпочке было двадцать четыре, младенческая голубизна глаз сменилась теплым золотисто-ореховым цветом, который удачно оттенялся светло-каштановыми кудрями и очень белой кожей с нежным румянцем. В общем, любой босс, в приемной которого сидит такая девушка, может считать, что ему повезло; лорд Артур Кресвелл, председатель правления "Компании океанских перевозок Бритвальда", так и считал. Вот уже второй год.