– Хорошо.

Следую его совету, и мы отправляемся знакомиться со старостой.

8. Глава 6

Деревенька, в которую мы приходим, действительно всего на шесть дворов. Дома и заборы сделаны из дерева. Выглядит всё аккуратно, что меня радует. Привычных огородов нет, зато за деревенькой тянутся поля.

Рансон выбирает самый большой дом и стучится. На стук выходит высокий и мощный мужик с длинной чёрной бородой. Улыбается неприветливо:

– Чего надобно?

– Ты как с госпожой разговариваешь?! – возмущенно шипит Рансон.

Мужик испуганно округляет глаза и сгибается в поклоне:

– Прощевания прошу, госпожа. Прощевания прошу – сослепу не признал!

– Ничего страшного, – произношу я, надеясь, что реагирую правильно.

Рансон одобрительно мне кивает и строгим голосом спрашивает:

– Ты староста?

– Я.

– Дело у нас к тебе.

– Проходите в избу, там и поговорим. Игнатом меня зовут. Жена моя враз стол накроет. За едой оно всяко приятнее.

Пройдя просторные сени, попадаем в большую комнату, у одной стены которой вижу русскую печь, какие можно встретить наших деревнях. Окна занавешены светлой льняной тканью, на полу шкура какого-то зверя, в шкафу расставлены глиняные тарелки и другая посуда. У окна длинный стол, за который нам и предлагает сесть староста. А потом гаркает:

– Марыся!

На кухню вбегает полноватая брюнетка в сарафане, на ходу привычно заводя:

– И чего ты…– но увидев нас, осекается.

– Госпожа наша пожаловала в гости, – важно произносит мужик. – Собери на стол.

Женщина начинает суетиться и носиться по комнате. Наблюдаю за ней молча. Неудобно себя чувствую, но поскольку Рансон ничего не говорит, молчу и я.

Через десять минут на столе оказывается кувшин с молоком, тарелка с ломтями белого хлеба, рассыпчатый творог, тарелка с мёдом, копчёное мясо и пирожки.

– Можно? – прежде чем что-то взять, спрашивает у меня дочка.

– Можно, – заверяю я.

Она накладывает в тарелку творог, поливает его мёдом и просит налить ей молоко. Рансон сооружает себе пару бутербродов. Я съедаю пирожок и хвалю хозяйку:

– Спасибо за угощение – очень вкусно.

– Ох, – она явно смущается. – Спасибо, госпожа.

– Вы, стало быть, уже поправились? Рад, очень рад, – произносит Игнат.

– Поправилась, – кивает Рансон. – И теперь хочет на учётные книги взглянуть, да и заняться восстановлением поместья.

– Собираетесь остаться у нас на зиму?

Староста адресует вопрос мне, но отвечает ему снова Рансон:

– Да, госпожа будет зимовать в поместье.

– А вы кто такой будете?

– Так эконом я новый.

– А со старой экономкой что?

– Нечистой на руку оказалась, вот госпожа её и выставила.

– Это хорошо, – одобрительно кивает староста. – Мне она сразу не понравилась… Сейчас я все книги вам принесу. Налоги в королевскую казну исправно платим, а десятину для господ я на деньги обменивал, да оставлял. Всё до копеечки сберёг. За все пять лет.

Староста приносит книги учёта, которые похожи на полуобщие тетради с плотными листами. Там написано, какой у кого был урожай, надои, кто сколько дичи принёс и так далее; рядом стоит сумма налога в казну и та, что полагается мне.

Получается в год два золотых плюс одна-две серебряные монеты. Интересно, хватит ли этого нам с дочерью, чтобы нормально жить? Как-то я в этом не уверена.

Староста отдаёт мне деньги, а Рансон произносит:

– В этом году возьмём десятину урожаем. А ещё нам нужны люди, чтобы привести дом в порядок. И слуги.

– С домом мы вам поможем. После обеда бабы с леса вернутся, пришлю вам нескольких. И мужиков, чтобы, значица, траву в саду покосили и ещё, что нужно. Дрова тоже привезём. А вот со слугами сложнее – у нас всего шесть дворов. Так сразу и не соображу, кого можно к вам определить.